Тайна чаек
Шрифт:
— А что насчет скелета летучей мыши в постели мисс Твиг?
— Это было делом рук Донны. На этом она не остановилась. Помнишь ту ночь, когда вы с ней спали внизу, в конторе?
Тэфи энергично кивнула.
— Так, значит, в ту ночь это была Донна! Она притащила сандвичи, чтобы меня одурачить. А потом выключила всюду свет и забралась в запертую комнату.
— И сняла с постамента чучело чайки, — добавила миссис Сондерс. — Когда ты подошла к двери и открыла ее, она подумала, что ее поймали, но ты побежала к лестнице, а она заперла дверь и спрятала чайку у себя под кроватью. А потом она помешала тебе разбудить весь дом.
Теперь Тэфи ясно видела всю картину. Ее немного сердила мысль, что одурачить и напугать ее оказалось так легко, но в то же самое время она не переставала испытывать к Донне чувство сожаления.
— Когда постояльцы начали покидать отель, — продолжала миссис Сондерс, — Генри встревожился. Мне кажется, он питал к нам искреннюю приязнь. Но когда начинаешь творить что-то скверное, беда состоит в том, что трудно бывает остановиться. Они с Донной поссорились в тот день, когда состоялась экскурсия на Арч-Рок, и Донна пообещала, что, если он еще какое-то время будет продолжать помогать ей, всей этой истории будет положен конец. Рассказ дяди Джерри про гонг подал ей еще одну мысль.
Тэфи снова кивнула.
— Я знаю. Это сделал Генри, не правда ли? Это он взял дубинку и ударил в гонг? И он ушел через запертую дверь и дальше — по крыше?
— Да, и, конечно, именно Генри спускал с крыши на проволоке чайку, водя ею мимо окон. Но идеи во всех случаях принадлежали Донне.
— Что с ними будет? — спросила Тэфи, добавив: — Все это выглядит просто ужасно!
— Это действительно ужасно, — согласилась миссис Сондерс. — Я думаю, теперь они полностью это осознали. Но, как и всякому, кто творит зло, им придется понести наказание.
— Какое наказание?
— Дядя Джерри считает, что лучше всего им самим выбрать для себя наказание. Донна на время откажется от танцев — то есть от того, что она любит больше всего на свете. И я уверена, что Генри выберет для себя какую-нибудь столь же суровую кару.
— Наверное, я теперь не могу больше с ними играть? — грустно спросила Тэфи.
— Почему же нет? Конечно, можешь. Им как раз сейчас нужны друзья. Не заносчивые, надменные друзья, а просто друзья.
— А как насчет дяди Джерри? — с облегчением спросила Тэфи. — Как ты думаешь, он купит отель?
— Уверена, что купит.
— А что ты скажешь о миссис Такерман?
— Выключи свет и иди сюда, — прошептала через плечо миссис Сондерс.
Тэфи послушалась, подошла к окну и остановилась около матери. Внизу по саду прогуливались двое — довольно высокая женщина и пухленький маленький мужчина.
— Донне нужен отец, — сказала миссис Сондерс. — И я думаю, что, когда здесь в отеле будет жить и присматривать за всем дядя Джерри, у Генри Фокса будет больше шансов вырасти хорошим юношей. А теперь — марш обратно в постель! Больше ни одного вопроса, ни единого слова!
Тэфи хотелось остаться у окна и смотреть на миссис Такерман и дядю Джерри. И уж ей вовсе не хотелось прекращать разговор — так бы всю ночь и проговорила! Но в голосе матери прозвучала хорошо ей знакомая властная нота, которой нельзя было не повиноваться. Она пробежала через комнату, прыгнула в постель и с головой накрылась одеялом.
Сегодня она была рада, что существует «материнский голос», к которому она может прислушиваться. Это он все приводил в надлежащее равновесие; ему можно было полностью довериться, на него можно было положиться.
Завтра на острове Макинау начнется новый день — ничем не замутненный день, — с изумительными тропинками, по которым можно брести, с новыми пейзажами, которыми можно любоваться. Где-то далеко впереди, в сентябре, снова будет Чикаго и папа, а потом наступит и тот день, когда все три члена семьи Сондерс будут жить вместе в своем собственном доме.
«Хорошо, — подумала Тэфи, — когда тайне приходит конец».