Тайна черного леса
Шрифт:
Она сказала «твои эгоистичные выходки». Это не было игрой моего воображения. Она сказала эту фразу до того, как меня охватил гнев. Напротив, именно эти слова триггернули меня и спровоцировали. Зачем она так сказала? О каких эгоистичных выходках шла речь? Я же… Разве я не была идеальной для нее? Максимально удобной для нее? По ее словам можно было сделать вывод, что я всегда была проблемным ребенком.
Выйдя из комнаты через портал, остаток ночи я провела в дежурстве под дверью их спальни. Шайн всегда просыпался с рассветом, умывался,
– Алев?
– Я хочу съехать в общежитие, – заявила я. – Только полный разрыв наших отношений… – как только я услышала эти слова, произнесенные вслух, а не мысленно, я осознала, что вернуть время вспять уже не получится. Как было уже не будет.
– Канна будет… – заикнулся я.
– Не будет. Ты сам ненужный ребенок. Ты должен понимать, что я чувствую, наконец осознав, что меня просто сделали, потому что так захотела бабушка. Потому что я иначе вообще никак объяснить не могу, почему маме… плевать? Мне хочется верить, что она не ненавидит меня… но она совершенно точно игнорирует меня.
– Алев…
– Мне тяжело это принять…
– Алев! – рыкнул Шайн. – Что за чушь ты только что сказала про меня и мою мать?!
– Ааа… – протянула я. – То есть ты не в курсе, почему у тебя с Ноем и Тессой такая разница в возрасте? Госпожа Термфарон рассказала, когда попыталась закрыть меня в госпитале из-за хронической передозировки снотворным.
– Ложь! – прорычал Шайн, открыл дверь, вернулся в спальню и с грохотом захлопнул ее.
– Понятно, – прошептала я. – Рассчитывать на его понимание не приходится. Я ведь сама много лет не замечала…
Встав, я вернулась в комнату и облачилась в новую одежду, заказанную в день забега по магазинам при подготовке к новому учебному году. Свою старую поясную сумку я засунула в новую, чтобы в случае чего не остаться без всего.
Мое расписание занятий также было на столе вместе с остальными учебными материалами. В первом полугодии проходили в основном практические занятия на развитие и освоение магического резерва на более высоком уровне, нежели в школе. И судя по учебникам, потратить полгода впустую я могла себе позволить вообще без проблем.
Мама проснулась. Я слышала ее голос. Прислуга, готовящая завтрак, появилась совершенно незаметно для меня. Я снова осталась без еды, несмотря на голод. Я не хотела видеть маму. Я боялась увидеть маму и снова потерять контроль над собой. Но что-то меня все равно потянуло, и я не смогла сопротивляться.
– Шайн, прекращай! – звучал голос мамы. – Я больше не хочу ничего слушать. Поверь, я знаю Алев и хорошо понимаю, когда она начинает капризничать. Я знала, что она будет против тебя. Я бы точно также отказывала тебе все эти годы, даже если бы ты был старше меня. Но когда три месяца назад… я испугалась, что останусь совсем одна…
Меня вынесло порталом в малознакомое место, и через полтора часа я порадовалась, что очередной срыв произошел далеко от со-ректорских апартаментов. Она! Испугалась! За себя! Это я чуть было не умерла!!! Я, а не она!!! А она, бедненькая и несчастненькая, испугалась за себя, что останется одна-оденешенька! Да будь она проклята!!!
В бешенстве я появилась в классе по расписанию занятий под конец первого часа и ближайшее к двери свободное место. Преподаватель заметил, что я наконец соизволила появиться, одарил меня хмурым взглядом, но лекции не остановил ни на секунду. Зато мое появление заметили другие студенты и чуть было не сорвали занятие. Преподаватель негодовал, и во всем совершенно точно была виновата я почему-то.
После занятия я скинула все свои вещи в новую поясную сумку и сбежала до того, как меня успел подозвать преподаватель (я заметила, что он шел в мою сторону) или кто-то из сокурсников. Я рассчитывала застать в ректорском кабинете дедушку Маруса, описать ему его часть моего плана и выпросить комнату в общежитии. Возвращаться в со-ректорские апартаменты Шайна я не могла. Если снова увижу эту женщину, то я не ручаюсь, что не открою для нее портал куда-нибудь под толщу дна океана далеко от берега.
Второе занятие в теплое время года проходило на улице. Сборы на плацу напоминали мне события трехмесячной давности, где справа стоял беловолосый парень, а слева – темненькая девушка. Справа от меня действительно стоял Ной (правда с черными волосами), а слева никого не было. От ректора провинциальной академии не было никаких новостей, а значит Люмине пока еще не пришла в сознание.
– Шайн сказал, что ты не слушаешься, – попытался подбодрить меня Ной, но он кажется не совсем понимал глубину нашей ссоры.
– Мама сказала, что я во всем виновата, а она ни в чем, – призналась я ему. – А еще она сказала… не мне, Шайну. В тот момент я не должна была ее услышать. Это произошло нечаянно.
– И что она сказала? – Ной понял, что ничего хорошего, так что от его хорошего настроения не осталось ни следа.
– Она сказала, что после вступительного испытания она испугалась не за меня и мою жизнь, а за себя, что она может остаться одна.
Не знаю, зачем я рассказывала ему об этом. Он же был мне практически чужим человеком, но необходимость высказаться хоть кому-то меня не отпускала.
– Эй, ненормальная! – пробасил однокурсник, которого я видела в лекционном зале. Я не была с ним знакома и совершенно точно не понимала, чего он от меня сейчас хотел, обращаясь столь грубым образом. Словно собачку позвал. Я его проигнорировала.
Плечистый высокий грубиян схватил меня за плечо и развернул к себе. Его мерзкое «я к тебе обращаюсь» потонуло во всеобщем гвалте, когда я зарядила ему в живот со всей своей магической силы. Мне было больно, когда он сжал мое плечо, и в его удар я силы не жалела.