Тайна, деньги, два осла
Шрифт:
Жалобное кукольное личико мгновенно трансформировалось в злобную крысиную морду. Отшвыривая ногами разбросанные по полу вещи, Бри стремительно направилась к бару, шипя сквозь зубы:
– Скотина! Грязная русская свинья! Как он смеет! Обращается со мной, как с портовой шлюхой! Все, надоело! Пусть катится к чертовой матери, другого найду! Подумаешь, фон барон! Грязь славянская он, а не фон! Хотя… – В массивный стакан с победным плеском устремился добротный немецкий шнапс. – По большому счету Слэви действительно наследный фон. Фон Клотц. И молодой, и красавчик, и щедрый… Где я еще такого найду?
И стакан снова наполнился.
Первым желанием Славы было сейчас, немедленно мчаться в аэропорт, чтобы успеть на ближайший рейс. Но потом сквозь удушливый смог боли и отчаяния все же пробрался разум, напомнивший хозяину о паспорте, оставленном дома.
Да и переодеться надо, и собраться.
И маме позвонить…
Поэтому водителю такси парень назвал свой домашний адрес.
За руль своего автомобиля Слава сесть не рискнул, и дело даже не в выпитом коньяке – хмель моментально выветрился после страшного известия. Просто… ну не мог он сейчас вести машину, не мог!
Водитель такси через зеркало заднего вида периодически поглядывал на странного пассажира: бледный до синевы, глаза лихорадочно блестят, то ли под кайфом, то ли от сдерживаемых слез, что-то шепчет непонятное, губы дрожат… Если бы не дорогая одежда и ухоженный внешний вид, ни за что бы не посадил в машину!
Да и адрес, названный этим типом, внушает уважение – самый фешенебельный район Берлина!
Ночной город транспортом перегружен не был, поэтому до места доехали быстро. Слава сунул водителю купюру в сто евро и, не дожидаясь сдачи, вышел из машины.
Догонять его никто не стал.
Лифт бесшумно и стремительно поднял припозднившегося жильца на последний этаж, в пентхауз. Огромное пространство, с помощью известного дизайнера превращенное в стильное и, что самое главное, удобное жилище.
Слава гордился своей квартирой, а особенно панорамным видом из окна, но сейчас ему были абсолютно безразличны и сама квартира, и собственно вид.
Сколько ни оттягивай, а маме позвонить надо…
Парень устало опустился на диван и вытащил из кармана пиджака смартфон. Покатал его в руках. Затем протер захватанный пластик кончиком галстука. Снова покрутил, собираясь с духом.
Все, собрался! Ну, давай же, тряпка! Вот они, циферки, и экранчик сенсорный, реагирует на легкое касание пальца. Что? Забыл мамин номер? Не финти, дружище, и помни, что тебе еще надо позвонить в справочную аэропорта и в темпе собраться, так что прекрати истерить и звони матери!
И добей ее страшной новостью…
Мама после исчезновения тети Ани с дочкой в себя до конца так и не пришла. Все надеется, ждет. Уверяет, что они живы, и слышать не хочет никаких аргументов, доказывающих, что надеяться не на что. Муж тети Ани, Алексей Майоров, вместе с маминым мужем Винсентом почти год искали хоть малейший след, хоть какую-то зацепку – не нашли. И сама тетя Аня не дала о себе знать, а ведь она никогда не сдается, она смогла бы послать весточку из любой дыры, будь она жива…
Но мама отказывалась верить.
А теперь вот Вика. Сестренка. Самый близкий и родной после мамы человечек. Еще сегодня утром он вез ее в аэропорт, Викуська смеялась, красивая, беззаботная, живая…
На в очередной раз протертый пластик капнула слеза. Потом вторая, третья…
Да-да, помню, мальчики не плачут и все такое, но сдерживаться я буду потом, чтобы не добивать маму, а сейчас ведь никто не видит!
Он давно так не плакал. С самого детства. С того момента, как узнал о гибели мамы. Вернее, предполагаемой гибели, но тогда – тогда все произошло практически у него на глазах: мама отчаянным рывком вытолкнула его из летящей с обрыва машины, а сама осталась внутри.
Он окончательно разучился плакать после предательства отца.
Думал, что разучился…
Господи, ну за что?!! Что мы Тебе сделали, в чем провинились?! Мы ведь не хотели этого наследства, не боролись за него, оно само к нам пришло! И забери Ты его, все, до копеечки, только верни сестру, пожалуйста! Не заставляй меня звонить маме, я не могу ей это сказать, не могу!
Не можешь? А придется.
Потому что выпавший из обессилевших рук смартфон вздрогнул и нежно запел. Это была мелодия, установленная на мамин номер…
Ну вот и все. Собери нюни, упакуй их понадежнее и выброси вон.
Слава поднял трубку и хрипло произнес:
– Да, мама, слушаю.
– Сынок, прости, что разбудила, – виновато проговорила мама, – но я места себе не нахожу. С самого утра сердце так давит! Винсент уже меня устал ругать, клушей обзывает, представляешь? Сейчас вот сидит в углу и бурчит: зачем, мол, детей посреди ночи дергаешь, пойдем лучше на пляж, подожди, пока у них утро наступит, а потом уже звони. А я не могу! Плохо мне, Славочка, ты уж прости. Я быстренько, много говорить не надо. Главное, чтобы ты сказал, что у вас все в порядке. А то Викуська, похоже, на ночь телефон отключила, не могу до нее дозвониться. Ну, успокой клушу!
– Мам… – Губы задрожали, передав тремор голосу. – Я… я сам собирался тебе звонить. У нас беда, мам…
– Что-то с Викой? – мгновенно помертвел звонкий мамин голос. – Она в аварию попала? Ранена? Я немедленно вылетаю!
– Да, мам, надо лететь. Только не в Берлин.
– А куда?
– В Екатеринбург. На опознание.
– Куда?! В Екатеринбург?! Но… погоди. – Было слышно, как мама буквально захлебнулась воздухом. – Что ты сказал? Зачем лететь?
– На опознание.
– Фу ты, ерунда какая! – истерически рассмеялась Александра. – Славка, что ты городишь? Ты что, пьян? Урал приплел зачем-то, опознание! Ну и шуточки у тебя!
– Я не шучу, мама. Вика погибла. Сегодня. Надо опознать ее тело.
– Что?!!
Глава 16
Прямой рейс до Екатеринбурга сегодня был, но лайнер вылетал лишь вечером. В семнадцать тридцать. Зато в Москву – через два часа. И места свободные имелись в наличии, так что придется с пересадкой, так он будет в этом проклятом уральском городе раньше мамы и сможет ее встретить. Ей-то точно не миновать Москвы, с Мальдивских островов самолеты в Екатеринбург не летают, это ведь не Турция.