Тайна двух океанов(ил. А.Васина и Б.Маркевича 1954г.)
Шрифт:
Если такая изменчивость течения от постоянных или периодических причин давно наблюдается и более или менее изучена, то случайные явления этого рода доставляют немало хлопот ученым, часто так и оставаясь для них загадочными и непонятными.
Наши познания о течениях и вообще о физической жизни океанов очень слабы. Особенно слабы они в отношении Тихого океана, который, при необъятности своих пространств и слабой посещаемости кораблями, до настоящего времени представляет для нас почти совершенно неисследованную пустыню.
В той области Тихого океана, у Южного тропика, где советскую подлодку «Пионер» постиг предательский удар, уже едва заметно движение боковых замирающих струй Южного экваториального течения, направляющихся к юго-востоку. Однако не было бы ничего удивительного, если бы в описываемое нами время какой-либо посторонний наблюдатель, обладающий
В первую минуту нашему наблюдателю с такими необыкновенными зрительными способностями показалось бы, что он видит перед собой безжизненные останки гигантского, фантастических размеров кашалота, с изуродованным, почти начисто обрубленным хвостом. Однако при более тщательном рассмотрении этот наблюдатель должен был бы признать свою ошибку: трудно предположить существование кашалотов без пасти и в металлической шкуре. Кроме того, обладая таким острым зрением, наблюдатель, несомненно, обладал бы и не менее тонким, изощренным слухом. Внимательно прислушавшись, он, наверно, уловил бы доносившиеся изнутри этого металлического, кашалотообразного, как будто безжизненного тела, звуки от ударов металла о металл, человеческие голоса, топот человеческих ног, жужжание машин…
Одним словом, «Пионер» явственно обнаруживал признаки напряженной внутренней жизни.
Взрыв в камере газопроводных труб произошел в четыре часа пятнадцать минут утра, за два часа до смены вахт. Это время считалось на подлодке ночным, и все обитатели ее, кроме вахтенных, как обычно находились в своих каютах, погруженные в сон.
Взрыв с невероятной силой потряс всю подлодку до последнего шпангоута, почти перевернув ее через нос, кормой кверху. Оглушительный грохот наполнил все помещения корабля. Все, что находилось в них незакрепленным наглухо, было сброшено с мест и со звоном и треском, в невообразимом хаосе, рушилось на пол, таранило переборки, бешено переносясь из стороны в сторону во внезапно наступившей тьме. Стоны раненых, крики испуга, возгласы команды, металлический скрежет креплений, свист и вой вырывающихся откуда-то газов – все смешалось в общем невыносимом шуме. Люди вылетали из коек, ударялись о переборки и затем, оглушенные и ослепленные, перекатывались по палубе, перебрасывались с места на место, не имея ни сил, ни возможности стать на ноги. Уже в следующую за взрывом минуту подлодка резко выпрямилась, легла горизонтально, затем, с приподнятым кверху носом, качаясь с правого борта на левый, с носа на корму и обратно, словно прихода в себя от внезапного испуга и постепенно успокаиваясь, застыла на месте. Ее великолепная остойчивость преодолела даже такое необычайное положение, ее конструкция и материал выдержали и это исключительное испытание.
Первый, носом вниз, скачок подлодки выбросил капитана Воронцова из койки, швырнул его сквозь распахнувшийся полог из спальной к ножкам стола, стоявшего посередине кабинета и наглухо привинченного к полу. Резкая боль в левом плече, которую он почувствовал при ударе о ножку стола, не помешала ему, однако, почти бессознательно ухватиться и крепко держаться за нее правой рукой. Это спасло его от дальнейших ударов и ушибов, которыми грозила ему лихорадочная качка подлодки. Держась за стол здоровой рукой, капитан встал на ноги и, пробираясь в кромешной тьме по уходящей из-под ног палубе, среди обломков стекла, среди грохота и стука скользящих и бьющих по ногам предметов, добрался до аккумуляторного шкафчика. Шкафчика не оказалось на месте. Тогда капитан направился к двери и попытался открыть ее. Дверь, однако, заело в пазах, и она долго не поддавалась его усилиям. Лишь напряжением всех сил капитану удалось немного отодвинуть ее, протиснуться в открывшуюся щель и выйти в коридор. Качка была уже слабая. Палуба сделалась почти устойчивой, но оставалась в наклонном к корме положении. В полной темноте, с вытянутыми вперед руками, капитан устремился к центральному посту управления, громко крича:
– Товарищи!.. Спокойствие!..
Вдали, в коридоре, вспыхнула лампа. Она осветила несколько фигур, спускающихся в люки машинного отделения.
Дверь центрального поста оказалась открытой.
Пробравшись к углу, где должен был находиться аккумуляторный шкафчик, капитан облегченно вздохнул: шкафчик был на месте. В следующий момент вспыхнул свет, и капитан оглянулся. Центральный пост представлял картину полного разрушения. Почти все лампочки сигнализации были перебиты. Деревянный табурет висел на щите управления, зацепившись за погнутый рычаг вентиляции балластных цистерн. Большой гаечный ключ, пробив предохранительное стекло, засел в одном из контрольных приборов. Клавиатура управления и несколько измерительных приборов были перебиты инструментами, вылетевшими из витрины и сейчас разбросанными под щитом. Главный гирокомпас исковеркан. В стороне, возле стола, и безжизненной позе лежал ничком лейтенант Кравцов, наполовину прикрытый картой, упавшей со стола. Из-под его головы по уклону палубы ползла тонкая струйка крови.
Одним взглядом капитан охватил всю эту ужасную картину и, заметив стоявший на столе радиотелефонный аппарат, бросился к нему. Аппарат как будто уцелел и находился в порядке. В порядке ли точки приема?
Голос капитана прозвучал почти во всех отсеках корабля:
– Слушать команду! Капитан в центральном посту! Всем, заметившим проникновение воды, донести мне немедленно по радиосети! В случае порчи сети сообщить лично! Всем научным работникам оказать помощь пострадавшим! Фамилии пострадавших сообщить мне через десять минут! Профессору Лордкипанидзе, а в случае невозможности – Цою явиться в центральный пост немедленно!
Через пятнадцать минут все, что касалось состояния подлодки и ее экипажа, уже было известно капитану.
Из экипажа подлодки тяжело пострадали лейтенант Кравцов, водолаз Крутицкий, художник Сидлер и уборщик Щербина, находившиеся уже в госпитальном отсеке в бессознательном состоянии. Легко пострадали, но оставались на ногах после оказанной им первой помощи старший лейтенант Богров, профессор Шелавин, помощник механика Ромейко.
Без вести пропал главный механик Горелов. Никто не мог понять, куда и как он исчез. Впрочем, заботы и волнения по поводу положения подлодки не позволяли никому слишком много думать об этом странном исчезновении. Всех волновала судьба корабля.
Уже через час после взрыва состоялось короткое собрание всего экипажа подлодки. Капитан обрисовал положение: взрыв газов, проникших неизвестно каким образом в газопроводную камеру, причинил подлодке значительные разрушения, однако ни один из ее жизненных механизмов не выбыл окончательно из строя – все повреждения могут быть исправлены силами экипажа. Самое же главное – это то, что подлодка сохранила плавучесть – правда, с большим дифферентом на корму и, по показаниям уцелевшего глубомера, только на определенной, стопятидесятиметровой глубине, не имея возможности ни опуститься, ни подняться. Она лишилась движения, управления, боеспособности и, наконец, если можно так выразиться, оглохла и ослепла, уносимая каким-то течением в неизвестном направлении. Все контрольные измерительные приборы, аппараты связи, автоматической сигнализации и управления можно, как и поврежденные машины, исправить или заменить запасными. Единственная серьезная опасность грозит со стороны ходовых и рулевых дюз, состояние которых неизвестно. Непосредственно примыкающая к дюзам газопроводная камера наполнена водой, которая начала пробиваться в кормовой электролизный отсек. Пока еще нельзя точно установить, каким образом проникла вода в камеру: через пробоину в корпусе подлодки или через дюзы. Нельзя быть также уверенным, целы ли вообще дюзо-вые кольца или они силой взрыва сорваны и сброшены с подлодки. Все это можно будет узнать, когда будет восстановлена общая или автономная сеть управления, при помощи которой удастся открыть выходную камеру и произвести наружный осмотр кормовой части корабля.
– Всему экипажу, – закончил свое сообщение капитан, – необходимо немедленно приняться за приведение в порядок всех отсеков подлодки, за ремонт машин, исправление и замену приборов и аппаратов. Все должны помнить, что речь идет не только о спасении подлодки, но и о том, что она обязана быть на своем посту во Владивостоке точно к назначенному правительством сроку. Работа предстоит огромная, но, если дюзы, в каком бы то ни было виде, остались еще на подлодке, она должна быть и будет двадцать третьего августа во Владивостоке!