Тайна Дюрка. Том 1
Шрифт:
Ее взгляд перешел на холмы, караванами верблюдов уходящие с юга на север. Они терялись за полями, лугами, фруктовыми садами, виноградными плантациями. Там, глубоко, они одним краем тонули в мареве, другим краем терялись за прозрачным настилом, нависшим над Каспийским морем.
Главная жрица со вчерашней ночи находится в плену священного дуба. Она находится в ожидании какого-то чуда, которое могло произойти с ней под воздействием этого гиганта. Вот отчего ее сердце в груди рвалось и металось, голова как-то странно кружилась. Шахри-Заде казалось, что священный дуб с высоты своего гигантского роста, размаха огромных гноящихся ветвей оказывает какое-то магическое воздействие
Из идеально круглого, выточенного до блеска темного дупла дуба веяло странным, пугающим холодом, невыносимой вихревой энергией, парализующей ее волю. Магнитные вихри из дупла, наматывая на свои лопасти ее сознание, туманя его, искрясь, дуновением ветра, неслись по ее щекам. Они, словно пронзая панцирь ее тела, сердце, энергетическими сгустками, просачивались в кровеносные сосуды. Они неслись по капиллярам, достукиваясь до каждого узла, клетки центральной нервной системы, заражая ее мозг, обволакивая его ядовитой паутиной.
Шахри-Зада поежилась, словно кожей спины ощутила прикосновение чешуи скользящей твари, прячущейся в дупле. Она передернулась, вскочила с места, отряхиваясь от скользящей, как показалось, по спине твари. Пыталась скрюченными пальцами руки судорожно стащить эту мерзкую тварь, сползающую со спины на грудь. Внутри живота тоже что-то неприятно задвигалось, вызывая спазмы. Самые чувствительные части живота, его стенки, эта тварь колола каким-то острым раздвоенным предметом, скреблась об них чешуей.
Губы Шахри-Зада сомкнулись, между трясущимися кроваво-алыми губами осталась невидимая прорезь. Зрачки ее потрясенных глаз, как у кошки, то расширялись, то сужались.
Шахри-Зада не могла понять, что у нее внутри происходит. Она тревожно прислушивалась к своему внутреннему голосу. Ее сознание, мысли хаотично менялись, уносились за реалии действительности. Она неосознанно вскидывала руки к голове, трясущимися пальцами проводила по копне золотисто-персиковых волос, выглядывавших из-под покрывала. Главная жрица похолодела от ощущения мерзкого скольжения тугой длинной твари под туникой по своему телу. Она цепенела от необъяснимых ощущений, вызываемых внутри, холода, распространяющегося по телу. Ей казалось, что эта гибкая холодная тварь через пупок или пониже хочет залезть ей в живот. Она, проскользнув ей на живот, приостановилась, собираясь лечь там, согреваясь. Но нет. Проползла ниже живота, в пах, между ног, заползая в матку, протискиваясь в желудок, проползая к сердцу, обвивая его своими тугими кольцами. Ей показалось, что через сосок одной из грудей она выползла на грудь, давая щелчки языком, зажала тугими холодными губами грудь, начавшие наливаться соски, проползая опять на живот, заползая между ног…
Шахри-Зада сидела, как в трансе, прислушиваясь ко всему, что происходит с ней, вокруг нее. Под впечатлением неописуемого страха, перемешанного со смутным чувством восторга, ей казалось, что она каплями крови мысленно прощупывает каждый кровеносный сосуд, каждый капилляр, каждую клетку.
Она напряженно прислушивалась к зову могучего сердца дуба, голосам леса, сада, виноградников, погибающих кругом от засухи, писку, издаваемому кустами, растениями, травами, издыхающими от зноя. Она слышала зовы помощи высыхающих родников, ручьев. К ней передавалась боль корней священного дуба, уходящих в земную твердь, но больше не достающих до глубин высыхающей подземной реки. Ее ноздри улавливали запах гнили его ветвей, искореженных ударами молний, нападками других стихий.
Шахри-Зада, холодея, прислушивалась к шорохам в дупле, треску раздраженно скребущихся друг о друга чешуй, шипению раздвоенного языка. Зрачки ее глаз пораженно расширялись, белки наливались кровью. Она задышала трепещущими ноздрями, не чувствуя кислорода, хватаясь за грудь. Трясясь всем телом, немигающими глазами заглянула в дупло, зияющее в стволе дуба на уровне ее лица. Она с замирающим сердцем ожидала появления чуда из дупла, послания подземного мира в образе каких-то знаков небес. Она не ощущала своих рук, ног, вся трясясь, неосознанно всем существом потянулись к дуплу. Стала почти вплотную перед ним. Страх, пугающий запах, исходящий из его глубины, коснулся ее трепещущих ноздрей, полураскрытых в удивлении губ, щек, зашевелившихся волос на голове. Жрица затряслась телом так, будто внутри у нее просыпалась еще какая-то тварь. Эта тварь зубами вгрызалась в ее плоть, сбивая ритм сердца, дыхание в легких. Смертельный страх веретеном проникал в живот, вращаясь буравчиком, острыми шипами ковырялся в печени.
У Шахри-Зады вдруг остановилось дыхание. Она перестала понимать, что с ней происходит. Она впала в ступор, сознание упорно искало, где она находится, что с ней происходит. Она забыла, спит ли она, или все это с ней происходит наяву. Она своими глазами видела, что по ней ползает какая-то упругая, скользкая, холодная тварь. Вот ее слизистая голова легла у нее на груди. Она страшно открывает пасть, издавая шипение. Шахри-Зада ладонью прикрывает лицо, чтобы она не проникла внутрь через нос или рот. Тогда она проскальзывает на ее живот, трепещет скользкой, шипящей клыкастой головой на груди. За ней из дупла на плечо ползает ее напарница. Вторая мерзкая тварь очень раздражена. Она тугими кольцами обвивается вокруг ее шеи, душа ее, сжимая своими кольцами, вгрызаясь клыками в ее нежную шею.
У жрицы так были обострены нервы, она так тонко ощущала мельчайшие изменения вокруг себя, что с закрытыми глазами могла видеть, ощущать все, что находится рядом с ней, под землей, над ней, в небесах. А то, что затаилось в дупле священного дуба, энергетические вихри, образовывающиеся там, взлетали ввысь и вниз. Это было выше ее сил, ее способностей, ее понимания.
Жрице было известно, что в дупле дуба живут огромные ядовитые храмовые змеи: самец с самкой. Змеи веками жили, размножались там, оберегая покой священной пещеры Дюрк, его Родового огня, главной жрицы. Змеиная пара завораживала главную жрицу, выползая упругими телами из дупла, заползая обратно. Они пленяли ее, туманили ее сознание, шипя, скользя, проникая под тунику, мерзкими телами прилипая к ее телу.
Самец, шипя, скрежеща чешуей, выполз из дупла, пробуя воздух раздвоенным языком. Растягиваясь, свою мерзкую голову положил ей на плечо. Скользя струей темной воды, радугой переливающейся на солнце, проползал, обвиваясь вокруг плеч, шеи. Голову положил на выпуклости груди, припадая губами к ее соску.
За самцом из дупла, нервно шипя, упругой темной лентой выскользнула самка. Она, пробуя воздух раздвоенным языком, нависла над головой главной жрицы, угрожая ей, готовая напасть, ужалить.
Шахри-Зада потеряла ориентир, место нахождения, временные границы. Ей казалось, что все, что происходит с ней, она видит во сне, в то же время ядовитых тварей реально ощущает на себе, внутри себя, внутри своего сознания. Ей показалось, что в животе у нее что-то треснуло. Она видела, как свирепая самка грозно нависает над ее головой, готовая ядоносными клыками ужалить в грудь. Она видела, как змея заползла в нее. Ощущала, как змея прокусывает диафрагму, отделяющую грудную полость от брюшной.