Тайна географических названий
Шрифт:
На морях и океанах мне приходилось бывать не раз. В своих путешествиях попадал я и в песчаные бури и в бураны, спасался от снежных и каменных лавин в горах, терпел землетрясения, штормы и ураганы. Но все это трудно сравнить с тем, что пришлось мне испытать на Рыбинском водохранилище поздней осенью 1945 года.
Тогда еще уровень водоема не достиг предельной отметки, и «море» было очень мелким. А любой моряк подтвердит, что даже океан в бурю гораздо безопаснее такого искусственного водохранилища, глубиной в 7-9 метров, по которому резвятся волны трехметровой высоты. Говоря откровенно, и пассажиры
А фарватером служило старое русло реки, лежавшее на дне новорожденного водохранилища. По этим руслам Волги и ее притоков проходили тогда «морские» пути.
На пароходе я познакомился с местным старожилом-речником, и, когда мы, облегченно вздыхая, пришвартовались у причалов Рыбинска, он рассказал о лоции нового моря.
Лоции морей и океанов создаются и постоянно уточняются моряками и гидрографами. Но лоцию Рыбинского водохранилища, оказывается, создали еще до его рождения. Ведь дно водоема было превосходно изучено, когда оно еще было сушей, а проектировщики и строители моря заранее знали все очертания будущих берегов, все извилины будущих бухт и заливов, все будущие мели и глубины.
Сухопутные эти материалы, конечно, должны были дополняться штурманами кораблей, определяющими фарватер по береговым знакам, и все время уточняться, так как старые русла потонувших рек могли размываться течениями, а подводные течения, особенно близ устьев рек, впадающих в водоем, усложняли плавание судов, как усложняли его торфяные островки и острова, всплывавшие на поверхность водоема со дна, где лежали затопленные торфяные поля.
Мой новый знакомый знал это дно, как свою ладонь. Он рассказывал мне, как перед рождением водоема переселялись с будущего дна жители города Мологи, сел, деревень, и объяснял, почему так или иначе назывались некоторые потонувшие населенные пункты.
Вслед за Рыбинским водохранилищем на водоразделе Волги и Дона начали строить новый канал, который должен был связать Черное море с Каспийским.
Это сооружение решало не одну только транспортную задачу, как Беломорско-Балтийский канал, не только транспортную и энергетическую задачи, как Днепрогэс, не только задачи транспорта, энергетики и водоснабжения, как канал Москва - Волга, но и важнейшую ирригационную задачу - орошение большой территории, всегда страдавшей от безводья и засухи.
Для этого в степи и создавалось огромное Цимлянское водохранилище (см. цветную вклейку между стр. 160-161).
Рождение голубого водоема породило много новых географических названий - их нужно было присвоить прежде всего новым селениям, многие из которых сохранили свои прежние имена с добавлениями термина «ново»: Ново-Цимлянский, Ново-Соленовский... Здесь, в степи, было очень много названий, напоминающих о соли: хутора Сухо-Соленый, Мокро-Соленый, Нижне-Соленый, Соленая Балка... В этих названиях отражалась трудная жизнь здешнего земледельца, страдавшего от недостатка
Часть населенных пунктов, переходя на новые места, сохраняла прежние свои названия, а хутора, сселяясь в одно место, принимали либо имя одного из этих хуторов, либо выбирали новое. На берегах тихой степной речки Карповки стояли крохотные хутора Зеленый, Платонов, Советский, Скачки... Их жители сселились в одно место, и на крутом берегу Карповского водохранилища возникло новое большое село.
Помимо названий для селений, нужно было выбрать новые имена заливов, мысов, полуостровов и островков, рожденных водоемом. Ведь без этих названий нельзя было создать Цимлянскую лоцию, а без нее на таком широком водном просторе, где часто бывают штормовые ветры, не обойтись.
Свое название водохранилище получило от станицы Цимлянской, издавна прославленной красным «игристым» вином - донским шампанским. У этой станицы и началось сооружение огромной плотины, высоток в сорок метров и длиной в тринадцать километров, которая перегородила Дон. А сама станица носила имя притока Дона - речки Цкмлы, на берегу которой и поднялись в свое время первые на Дону виноградники.
От этой плотины начало разливаться и расти степное «море».
Основу лоции создавали не так, как обычно - не долгими и утомительными промерами глубины, а посуху - ведь рядом с будущими берегами не было ни капли воды, она булькала только в походных фляжках топографов.
В едкой пыли соленых степных вихрей, на выжженных зноем холмах и равнинах люди строили прибрежные селения, прокладывали новые улицы и на дома вешали дощечки с необыкновенными надписями: Набережный проспект, Портовая улица, Морская площадь, Рыбацкий переулок. Вода и рыба должны были появиться в недалеком будущем. Но жители новых городов и селений знали, что это будущее близко, и в ожидании его плели рыболовные сети, готовили снасти для ужения рыбы, еще гулявшей в волжских и в донских водах, ладили лодки, челны и шлюпки.
А потом в сухую степь стал прибывать будущий местный флот: по железной дороге на платформах специальных эшелонов везли катера, моторки, небольшие пароходики, хотя о будущем пока шумел только соленый степной ветер да лоция заранее предупреждала, что «плавание судов по Цимлянскому водохранилищу во всё периоды навигации будет происходить в условиях часто наблюдающегося волнения. Ветровой режим этого района в навигационный период характерен преобладанием северо-восточных и восточных ветров, значительных по силе».
Новые лоции созданы и для нового Каховского водохранилища, раскинувшегося на степных просторах Украины, в южном течении Днепра, и для Куйбышевского водоема, Зфовень которого на двадцать пять метров выше прежнего уровня Волги. Этот водоем, шириной до сорока километров, тянется от Жигулей на пятьсот километров вверх по течению Волги и Камы. Одного взгляда на карту достаточно, чтобы представить себе, сколько перемен в топонимике волжских и камских берегов принесли топографические их изменения.