Тайна герцога
Шрифт:
Анна Иоанновна, обернувшись и увидев, что возле нее никого нет, наморщилась и проговорила громко, ни к кому особенно не обращаясь:
— Ну, что же это замолчали все?
К ней сейчас же подскочили двое немцев, преданных Бирону и покровительствуемых им людей, и постарались завести разговор, а в зале поднялся неуверенный говор, во исполнение приказания государыни не молчать.
— Пожары в Петербурге не прекращаются! — сдвинув брови, проговорил Бирон Ушакову.
Тот так и знал, что герцог заговорит с ним о сгоревшем доме, и ждал только, как к этому приступит Бирон и насколько выдаст себя в этом разговоре. Он почтительно склонился пред его светлостью и с выражением непоколебимой преданности ответил:
— Поджигателей не щадим! Еще недавно крестьянский сын Петр Водолаз да крестьянин Перфильев сожжены живыми на том месте, где учинен их злодейством пожар.
— А между тем вчера вечером опять горело?
— Так точно, ваша светлость! Вчера был небольшой пожар: сгорел какой-то заколоченный дом на Фонтанной.
— Сгорел, однако, дотла?
— Совершенно дотла, ваша светлость.
— Поджигатели найдены?
— Пока еще нет… разыскиваются.
— Разыскать во что бы то ни стало и казнить без пощады!
Ушаков поклонился и сказал:
— Слушаю-с!
Он отлично видел, что Бирону хотелось узнать что-нибудь о судьбе молодой девушки, жившей в этом таинственном доме, и что герцог не знает только, как спросить об этом; но он не желал помочь ему и неумолимо ждал дальнейших вопросов.
Бирона передернуло, и, проворчав немецкую брань, он недовольно сказал:
— Вы, кажется, ни о чем не осведомлены?
— Я осведомлен обо всем, — с тихой, самоуверенной улыбкой сказал Ушаков.
«Ты у меня все-таки заговоришь!» — подумал он, поджав губы.
— Как же произошел пожар? — отрывисто спросил Бирон.
— По-видимому, был поджог, ваша светлость, потому что дом занялся сразу с трех концов.
— Были жертвы?
— Едва ли, ваша светлость. Дом был заколочен и необитаем! Случайно там находилась молодая девушка, вероятно, пришедшая туда для свидания…
Ушаков вдруг закашлялся, как будто этот досадный прежде всего ему самому кашель прервал его речь и не давал ему произнести слово.
— Ну, а что же эта девушка? — почти крикнул герцог.
— Была спасена! — выговорил наконец сквозь кашель Ушаков и не мог не видеть, как известие о спасении девушки подействовало на Бирона.
Герцог вздохнул, словно освободившись от давившей его тяжести, а Ушаков опять подумал:
«Западня захлопнулась, и ты, голубчик, пойман».
— Где же она теперь? — спросил далеко уже не суровым голосом герцог.
— Хорошенько не могу доложить вашей светлости! Кажется, у одной благородной дамы! Впрочем, в ее спасении принимал участие, насколько мне известно, барон Цапф фон Цапфгаузен, офицер полка брата вашей светлости.
— Благодарю вас! Теперь я вижу, что вы хорошо осведомлены! — сказал Бирон Ушакову и, кивнув ему головой, пошел от него прочь.
Кругом заволновались и послышались любопытствующие голоса:
— А?.. Что?.. Что он сказал?.. Кому награда?
Но никто не мог расслышать ничего из разговора герцога с начальником Тайной канцелярии.
А Бирон направился к своему брату Густаву, который в своей блестящей генеральской форме стоял и разговаривал с Юлианой Менгден, любимой фрейлиной Анны Леопольдовны.
— Где твой адъютант, барон Цапф фон Цапфгаузен? — спросил герцог, подходя к брату.
— Виноват! — сказал Густав Юлиане и обратился к брату. — Ваша светлость сами же изволили приказать посадить его под арест, что я и сделал сегодня утром.
— Ах, да! — вспомнил Бирон. — Он там болтал какие-то глупости!.. Но отчего же ты посадил его только сегодня?.. Впрочем, это не беда!.. После куртага немедленно пришли его ко мне.
Густав Бирон поклонился брату в знак того, что его приказание будет исполнено.
XXVIII. ИОГАНН ДЕЙСТВУЕТ
Как только кончился куртаг, герцог Бирон вернулся к себе и прошел в уборную, где ждал его Иоганн.
— Она спасена и, кажется, ничего с ней не приключилось! — сказал Бирон своему доверенному слуге.
Тот стал помогать ему переодеваться и вместе с тем ответил:
— Я знаю уже все и могу доложить вашей светлости: фрейлейн отвезена к польской даме, которая живет на Невской першпективе, в нанимаемом доме дворянки Убрусовой. Этот дурак Маркула отыскался и рассказал, как все произошло.
— А как себя чувствует Амалия?
— Она едва приходит в себя от испуга. Ведь она чуть не сгорела, ваша светлость!
— Я говорил тебе, что приставлять стеречь дом этого глупого латыша Маркулу было неосмотрительно; вот он ничего и не мог уберечь.
— Но, ваша светлость, тут был чей-то очень хитрый план. Тут, вероятно, действовали очень обдуманно и сообща. Я полагаю, что поджог был сделан нарочно, чтобы во время пожара похитить фрейлейн, и мне кажется, что это похищение находится в связи с недавним случаем, когда ко мне в лодку вскочил этот неизвестный молодой человек.
— Я думаю, Иоганн, ты это преувеличиваешь!
— Вспомните, ваша светлость, было ли когда-нибудь так, чтобы Иоганн ошибался, и я уверен, что и теперь говорю истину. Люди, желающие зла вашей светлости, сунули нос туда, куда им не следовало. Нужно это дело разобрать очень подробно и внимательно.
— Но расследование должна производить Тайная канцелярия, а все тут я не могу рассказать — ты сам знаешь — даже начальнику Тайной канцелярии.
— Ему — менее, чем кому-либо, ваша светлость!