Тайна греческого гроба
Шрифт:
— Это расписание использовалось постоянно? — спросил инспектор. — Халкис не разрабатывал новый вариант каждую неделю?
— О нет! Это было семидневное расписание, повторявшееся каждую неделю. Если на его костюмах появлялись признаки изношенности или то, что мистер Халкис на ощупь воспринимал как признаки изношенности, он просто просил своего портного сделать точную копию старого костюма. Этой же схемы он придерживался с галантерейщиком, сапожником и так далее. Поэтому расписание ни разу не изменялось с того самого момента, как мистер Халкис ослеп.
— Интересно, — прошептал Эллери. — Наверное, в расписании были учтены
— Вот и нет. Каждый вечер мистер Халкис неукоснительно надевал строгий вечерний костюм — это не утомляло память Демми и не было включено в расписание.
— Хорошо, — буркнул инспектор. — Триккала, спросите-ка этого недоумка, что там дальше.
Триккала с жаром заговорил, помогая себе жестами. Демми почти ожил. Он что-то долго и очень дружелюбно рассказывал, и в конце концов Триккала, отчаявшись, был вынужден его остановить.
— Он говорил, — вытирая пот со лба, сообщил Триккала, — как одевал кузена Георга в соответствии с расписанием. Около девяти часов они с кузеном перешли из спальни в библиотеку.
Джоан сказала:
— У мистера Халкиса было заведено каждое утро в девять часов совещаться в кабинете с мистером Слоуном. Закончив с мистером Слоуном обсуждение дел, запланированных на этот день, обычно он вызывал меня, и я писала под его диктовку.
— Об этом он ничего не сказал, — продолжал Триккала. — Он сказал, что оставил кузена за письменным столом и вышел из дому. Я не могу точно понять, что он пытается выразить, инспектор Квин. Что-то о докторе, но его речь так сбивчива. Он что, не совсем в своем уме?
— Не совсем! — рявкнул инспектор. — К несчастью. Мисс Бретт, вы догадываетесь, что он пытается сказать переводчику?
— Могу предположить, что он хочет рассказать о визите к доктору Беллоузу, психиатру. Понимаете, мистер Халкис всегда старался улучшить умственное состояние Демми, хотя ему неоднократно говорили о безнадежности всяких усилий. Доктор Беллоуз заинтересовался случаем Демми, привлек человека, знающего греческий, и наблюдал Демми в своем кабинете, в нескольких кварталах отсюда. Демми посещал доктора Беллоуза дважды в месяц, по субботам. Наверное, и в тот день он ходил на прием. Во всяком случае, вернулся он около пяти часов дня. К тому времени мистер Халкис уже умер, и в этой суматохе никто не подумал известить Демми. Поэтому, входя в дом, он ничего не знал о смерти кузена.
— Это было очень печально, — вздохнув, заметила миссис Слоун. — Бедный Демми! Я ему сказала, и он ужасно расстроился. Расхныкался, как ребенок. Несмотря на слабоумие, он по-своему очень любил Георга.
— Хорошо. Триккала, скажите ему, чтоб оставался здесь, и сами подождите. Он может понадобиться нам снова. — Инспектор повернулся к Гилберту Слоуну: — Очевидно, именно вы, мистер Слоун, были следующим, кто после Демми увидел Халкиса утром в прошлую субботу. Вы встретились с ним, как обычно, здесь ровно в девять?
Слоун нервно прочистил горло.
— Н-нет, не ровно в девять, — сказал он своим немного манерным голосом. — Видите ли, хотя мы с Георгом встречались в кабинете каждое утро ровно в девять, но в прошлую субботу я проспал — накануне вечером заработался в галерее особенно поздно. Поэтому я спустился лишь в четверть десятого. Георг, видимо, немного... гм... да нет, как следует рассердился, что я заставил его ждать. Он был зол и раздражен — в последние месяцы это с ним часто случалось, вероятно
Инспектор Квин поднес понюшку к тонким ноздрям, вдохнул и не торопясь спросил:
— Когда вы вошли в комнату в то утро, что-нибудь в ней было не так?
— Не понял... Конечно, все так. Все было как обычно. Нормально, можно сказать.
— Он был один?
— О да. Он упомянул, что Демми ушел из дому.
— Расскажите точно, что происходило, пока вы были с ним.
— Ничего важного, инспектор, уверяю вас...
Инспектор оборвал его:
— Расскажите все, мистер Слоун. Я буду судить, что важно, а что нет!
— Между прочим, — отметил Пеппер, — тут никто ничего, кажется, не считает важным.
Подчеркивая ритм, Эллери пробормотал:
— Wi machen wir's, das alles frisch and neu — Und mit Bedeutung auch gefallig sei? [8]
Пеппер посмотрел на него удивленно:
— А?
— Гёте в раздумье, — серьезно пояснил Эллери.
— Не обращайте на него внимания... Ничего, Пеппер, мы изменим их отношение! — Инспектор пристально посмотрел на Слоуна. — Вперед, мистер Слоун. Вперед. Поведайте нам все. Даже если это будет рассказ о том, как и сколько раз Халкис кашлял.
8
Чтоб сразу показать лицом товар, новинку надо ввесть в репертуар. Гёте И.В. Фауст. Театральное вступление. Пер. Б. Пастернака.
Слоун был в замешательстве.
— Но... Попробую, сэр. Мы быстро обсудили все намеченные на день дела. Мне показалось, что у Георга на уме было что-то еще, кроме продаж и коллекций.
— Так-так!
— Он был груб со мной, очень груб. Это меня очень расстроило, уверяю вас, инспектор. Мне не нравился его тон, о чем я ему прямо заявил. Да. Он извинился, но не искренне, а раздраженно — было ясно, что он разозлен. Возможно, он понял, что перешел границы, и резко сменил тему. Он пощупал красный галстук у себя на груди и сказал гораздо более спокойным тоном: «Кажется, Гилберт, этот галстук потерял форму». Конечно, он просто поддерживал беседу. Я его успокоил, сказав: «О нет, Георг, он выглядит вполне прилично». Халкис возразил: «Он какой-то мятый, я ощущаю это. Гилберт, перед уходом напомни мне позвонить Баррету и заказать ему несколько новых галстуков, таких же, как этот». Баррет — это его галантерейщик. Впрочем, мне следовало сказать «был»... В этом был весь Георг: его очень беспокоил внешний вид, хотя я никаких дефектов в галстуке не заметил. Не знаю, насколько все это... — Он замялся в нерешительности.
Не дав инспектору заговорить, Эллери решительно воскликнул:
— Продолжайте, мистер Слоун! Так вы напомнили ему о галстуке перед уходом?
Слоун бросил на него взгляд:
— Естественно. Думаю, что мисс Бретт это подтвердит. Вы помните, да, мисс Бретт? — озабоченно спросил он, повернувшись к девушке. — Вы вошли в эту комнату как раз перед тем, как у нас с Георгом заканчивался разговор о делах, и готовились писать под диктовку.
Джоан уверенно кивнула.
— Вот, вы видите? — торжествующе сказал Слоун. — Это я и собирался сообщить. Перед уходом я сказал Георгу: «Ты просил, Георг, напомнить тебе о галстуках». Он кивнул, и я вышел из дому.