Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика
Шрифт:
Стало быть, Карлос Кастанеда все эти годы был ведом Хуаном Матусом к освоению сверхъестественной техники, дающей власть над людьми, золотом и женскими сердцами? Он преподавал наивному антропологу науку запугивания и оболванивания, готовил приворотные зелья и обучал втыкать иголки в изображения вредных профессоров, чтобы те не подсиживали талантливого Карлоса в своем Калифорнийском университете?
Глупо и смешно. Слова делают нас слепыми и глухими, а подлинный смысл драмы человека, ступившего на край бездны неведомого, ускользает неприметно и невосполнимо.
Как же назвать ту странную дисциплину,
Любопытно обратить внимание в связи с этим на некое странное «суеверие». Если просвещенные магистры и доктора относятся к магии, в основном, с высокомерным пренебрежением, то обычный носитель массового сознания ее, по меньшей мере, побаивается. Известный этнограф Э. Б. Тайлор в своей монографии "Первобытная культура" приводит целый ряд примеров такого рода страха у народов «цивилизованных» перед примитивными племенами, "владеющими волшебными силами". Кажется, сама примитивность этих племен, аморфность и иррациональность восприятия мира ("описания мира", как выражается дон Хуан) отворяют для них путь к силам, напрочь позабытым «окультуренными» собратьями.
"В любой стране изолированное или отдаленное племя, уцелевший остаток более древней народности могут приобрести репутацию колдунов," — пишет Тайлор. — Для малайцев — это дикое племя джакун, для древних арийцев — всякие грубые туземцы покоряемых ими стран. Даже в Северной Европе относительно малокультурные народы, такие, как финны и лопари, долгое время оставались "предметом суеверного страха для своих скандинавских соседей и притеснителей." (Э. Б. Тайлор. Первобытная культура.)
Мы еще вернемся к этому любопытному факту и попробуем разобраться, не стоит ли за этим страхом нечто большее, чем "презренное суеверие" — атавизм "низшего уровня цивилизации", и почему люди древности колдовали, видимо, удачнее, чем наши с вами современники.
Но прежде всего нам следовало бы рассмотреть, как понимали сущность магии наши предки, как понимают ее современники, и следует ли хоть в каком-то смысле называть дисциплину дона Хуана магией? Например, один из исследователей оккультизма Рам М. Тамм в своем "Комментарии к работам Карлоса Кастанеды" без тени сомнения называет последователей дона Хуана «магами», так как существенной чертой магии (в отличие от более высоких, т. е. «духовных» учений) полагает поиск паранормальных сил и способностей. Рассуждает он так:
"Однако, дон Хуан, дон Хенаро и их ученики, используя эксперименты с гравитацией для достижения различных сиддхи (магические сверхсилы), не достигают конечной реализации. Охота за силой блокирует их духовное развитие и поглощает большую часть их акаше-пранической энергии. Это общая участь всех сиддхи-искателей. Сам факт использования центра пупа указывает на жажду мощи. Этот центр, иногда называемый "чакрой силы ци", используется каратистами, тибетскими и китайскими магами и индийскими факирами для генерирования — проектирования — манипулирования этой силой (ЦИ или КИ). Кроме того, колдуны используют этот центр для высасывания энергии из живых существ (магическая эксплуатация и кража энергии)." (Рам
М. Тамм. Тайны магов, с. 60.)
Колдуны яки, по его мнению, "не ищут освобождения от кармы". Полностью загипнотизированный индо-буддистским мифом о колесе реинкарнаций, о страдании и карме, автор просто не желает замечать многократно повторяемую и подтверждаемую идею дона Хуана о том, что "воин ищет только свободу". Охота за силой — действительно одна из важнейших концепций в книгах Кастанеды, но, во-первых, эта сила не может быть получена через «кражу» или «эксплуатацию», а во-вторых, по самой природе своей не может иметь ничего общего с эгоистическими устремлениями личности. Рам М. Тамм справедливо утверждает, что "погоня за мощью — вообще характерная черта нашего времени, а древняя мудрость теперь используется большинством лишь как средство приобретения различных сиддхи и подчинения себе или порабощения других существ. Можно сказать, что со своего статуса эффективной помощи в духовных достижениях магия деградировала до статуса простого инструмента вызывания различных психозов (политико-социального религиоза-сайентоза, анимистического магиоза и др.) и магической кражи." (Там же, с. 62.)
Да только данный пассаж не имеет ни малейшего отношения к магии Карлоса Кастанеды. Читатель, взявший на себя труд ознакомиться с основными идеями, целями и методами описываемого пути, легко сможет убедиться в этом. Скорее уж здесь будет уместно упоминание о "духовной жажде", о "поиске истины". Так пришел к магии Фауст у Гете:
"… И к магии я обратился,
Чтоб дух по зову мне явился
И тайну бытия открыл.
Чтоб я, невежда, без конца
Не корчил больше мудреца,
А понял бы, уединясь,
Вселенной внутреннюю связь,
Постиг все сущее в основе
И не вдавался в суесловье."
Гете. Фауст. (Пер. Б. Пастернака)
Путь дона Хуана ведет еще дальше: не просто "все сущее в основе" открывается на этой дороге, но вся человеческая личность, целостное существо "превосходит себя", становясь объективным воплощением истинного Бытия — потоком свободной самосознающей энергии, которой нет предела. Магия, упоминаемая такими критиками, как Рам М. Тамм, для «воинов» дона Хуана неприемлема.
"И ты не считаешь себя магом, дон Хуан, правда?
— Не считаю, — ответил он. — Я — воин, который видит. И вообще, все мы
— "лос нуэвос видентес" — новые видящие. Магами были древние видящие. Обычный человек, — продолжал дон Хуан, — воспринимает магию как нечто скорее отрицательное; тем не менее, она его привлекает. Именно поэтому, когда ты находился в состоянии нормального осознания, я сделал так, чтобы ты считал нас магами. Так рекомендуется поступать, чтобы пробудить интерес. Но для нас сделаться на самом деле магами — тупик." (VII, 263–264)