Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию
Шрифт:
Так кто же обнаружил захоронения в Козьих горах: немецкая полевая тайная полиция или армейская разведка во главе с фон Герсдорфом?
Ясно одно, что ссылка немцев на «местных жителей» в 1943 г. служила им лишь прикрытием. Подобное было возможно, если бы они «приложились» к катынскому преступлению и планировали использовать его в своих интересах.
Весной 1943 г. время «катынской операции» настало. После Сталинграда, когда ситуация на Восточном фронте для немцев стала ухудшаться, у «нацистского руководства» возникла идея, используя «катынскую карту», нанести «мощный» пропагандистский удар не только по Советам, но и по антигитлеровской коалиции в целом.
Вероятно, «добро» на «катынскую операцию» давал лично Гитлер. 13 марта 1943 г. он прилетал
Надо отметить, что через полгода Гитлер присвоил Х. фон Веделю звание генерала view&id= 19;.
13 апреля 1943 года «Радио Берлина» передало:
«По сообщению из Смоленска, местные жители известили немецкие власти о существовании там места массовых казней, где ТПУ было убито 10 тысяч польских офицеров…»
В то же время в официальном сборнике документов «Катынь. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы» приводится следующий текст сообщения берлинского радио:
«Из Смоленска сообщают, что местное население указало немецким властям место тайных массовых экзекуций, проведенных большевиками, где ТПУ уничтожило 10 000 польских офицеров…»
Надо учитывать, что текст сообщения в сборнике «Катынь…» переведен с польского языка (из сборника документов «Zbrodnia katynska w swietle dokumentow». London, 1980. S. 85), т. е. немецкий текст переводился дважды: на польский, а затем на русский. Известно, что при двойном переводе неизбежны неточности. Наши попытки найти в российских архивах оригинальный немецкий текст сообщения «Радио Берлина» от 13 апреля 1943 г. пока не увенчались успехом.
Возникает вопрос, к чему такая скрупулезность? Смысл в текстах сообщения фактически один и тот же. Различия в текстах несущественные, за исключением одного. В варианте В. Бушина жители «известили», а в сборнике «указали» немецким властям места массовых казней. Это имеет не только разный смысл, но и предполагает разную историю разворачивания событий в «Катынском деле». Соответственно, анализируя немецкую версию обнаружения захоронений в Катыни, это различие приобретает особое значение.
Начнём с того, что сообщение «Радио Берлина» не было началом Катынского дела. Напомним, что Гитлер прилетал в Смоленск в марте 1943 г., уже после того, как в феврале 1943 г. были осуществлены частичные раскопки захоронений в Козьих горах и немецкая тайная полевая полиция начала официальные следственные действия. 6 апреля 1943 г., как отмечалось, в министерстве имперской пропаганды по вопросу катынских захоронений состоялось совещание, на котором о ситуации доложил майор Бальцер.
Майор сообщил о том, как были обнаружены могилы в Катынском лесу:
«Случайно(!) обер-лейтенант полевой полиции группы армий „Центр“ догадался (!) о том, что там, по-видимому(!), лежат горы трупов, а именно в том месте, где находятся два березовых креста, которые были поставлены там год тому назад двумя поляками, которые нашли трупы при проведении раскопок. На этом месте, которое заметно благодаря молодым посадкам сосен, теперь проведены раскопки и установлено, что там лежат слоями в 9–12 человек один над другим великое множество преимущественно или почти исключительно польских офицеров».
В. Бушин считает, что этим:
«…заявлением Бальцер не только
Вот такие возникают версии, недоумения и вопросы. И чем глубже погружаешься в дело, тем их больше».
Последний вывод В. Бушина особенно актуален для «Катынского дела».
В этой связи представляет интерес суждение о катынской пропагандистской акции одного из ее организаторов, обер-лейтенанта немецкой секретной полевой полиции (Geheime Feldpolizei) Грегора Словенчика. Скорее всего, именно он и был тем «мифическим» обер-лейтенантом, который «догадался» о массовых захоронениях в Катынском лесу и которого упомянул в своем докладе майор Бальцер.
25 апреля 1943 г. Г. Словенчик направил в Вену своей семье письмо с «отчетом» о своих трудовых «подвигах» на благо Германии. Это письмо цитирует в своей книге «Катынь» Ю. Мацкевич, но без фраз, которые определяют его подлинное содержание. Полный текст письма на польском и немецком языке приводит польский журналист Болеслав Вуйцицкий (Bolesav Wbjcicki) в книге «Правда о Катыни», изданной в Польше в 1952 г. Представляем основные моменты этого письма.
«…Пишу уже не из Смоленска, а в 14 км оттуда, где с утра до вечера вожусь с моими трупами. Это неприятные парни. Несмотря на это я люблю их, этих несчастных парней с искаженными лицами, насколько это можно разобрать на оставшихся костях. Люблю их горячо, ибо благодаря им я смог наконец сделать что-то для Германии. И это прекрасно.
Катынь, изобретателем (Словенчик использует термин „erfinder“, что означает „изобретатель“) которой всё же являюсь я, загружает меня непомерной работой. То, что здесь делается, — все лежит на мне. Под моим руководством ведется эксгумация останков — чтобы всегда был соответствующий пропагандистский материал, я принимаю все делегации, прибывающие ежедневно самолётами, а также распространяю тезисы доклада, которые, между прочим, обрабатываю я, кроме того, работаю над книгой „Конец Катыни“.
В течение 4 недель я сплю по 4 часа, но дело так прекрасно и стоит того, что дает силы выдержать это. Самое прекрасное то, что все мои товарищи от коменданта и до моего… говорят, что никто не смог бы так осуществить это дело, как этот австрийский поручик из Вены.
…Моё самое большое достижение сегодня— это срыв дипломатических отношений между СССР и Польшей.
…Может быть, после окончания пропагандистской акции у меня появится возможность получить несколько недель отпуска для написания моей книги».
Б. Вуйцицкий утверждал, что письмо Словенчика однозначно свидетельствует о том, что Катынь — дело рук немцев. С этим сложно согласиться. Из письма следует лишь то, что Катынь рассматривалась немцами как существенный пропагандистский козырь в борьбе против СССР. Этот момент подчеркнул сам Словенчик в разговоре с Ю. Мацкевичем (Мацкевич. Катынь. Глава 13).
Однако не следует преуменьшать значение Словенчика в Катынском деле, а следовательно, и его письма. Бывший австрийский поручик, потом венский журналист, с фамилией, явно имеющий славянские корни, постоянно акцентировал в разговоре с Мацкевичем, что он немец. Попав на службу в немецкую тайную полевую полицию в качестве пропагандиста, Словенчик всеми силами стремился доказать свою преданность Германии. Это явно прослеживается в тоне его письма.