Тайна Красного озера. Падение Тисима-Ретто
Шрифт:
— Хай, слушаю вас, господин капитан второго ранга, — из предутренних сумерек появилась стройная фигура молодого бравого офицера.
— Ведите меня в штурманскую. Да поживее! Кажется, туман начинает появляться…
Они поднялись в штурманскую рубку. Такахаси остановился возле карты:
— Прошу указать точку, где мы находимся.
— Вот, господин капитан второго ранга, — офицер описал маленький кружочек к востоку от группы цепких островов. Такахаси взял линейку и сам проложил курс от кружочка, начерченного командиром эсминца. Линия указывала в сторону, куда ушла шлюпка с русскими военными моряками.
— Кораблю полный ход, — приказал он офицеру. — От курса не уклоняться. На марсе держать наблюдателя.
Внизу, под палубами, загудели машины. Судно задрожало, ходко двинулось с места. Через минуту эсминец набрал скорость, распахивая гладь воды острым форштевнем. На верхнем мостике, облачившись в теплую шубу, — перед рассветом в океане было свежо, — расхаживал Такахаси, осматривая светлеющий простор. В углу мостика стоял командир эсминца. Мутно-красная заря на востоке начинала светлеть, видимость в океане расширялась. И хотя у воды лежала тонкая пелена свинцового тумана, это не мешало просматривать океан все дальше, по мере того как наступал рассвет.
Не прошло и часа сначала погони, как на океане стало светло, вот-вот должно было взойти солнце. Теперь Такахаси не отрывался от бинокля. Он то и дело с ожесточением повторял: „Коматта-на-а!“, [Коматта-на-а! (япон.) — Вот так штука! Что же теперь делать?] замечая, как пелена тумана все густеет, заволакивая дали.
Но вот он вдруг весь напрягся, как-то присел, словно хищник перед прыжком за добычей. Справа по курсу в пелене тумана темнел какой-то предмет.
— Что это там? — указал он командиру эсминца.
Тот перевел свой бинокль в указанном направлении.
— Риф, господин капитан второго ранга, — произнес он, продолжая смотреть через бинокль. — Дальше опасно идти, нужно дождаться полной видимости.
— Коматта-на-а! — снова произнес Такахаси, наблюдая за тем, как пелена тумана все больше заволакивает поверхность воды, становится все плотнее. Он долго ходил по мостику, нервно теребя эфес своей сабли.
Между тем эсминец приближался к едва различимому в тумане рифу и стал сбавлять ход. Вот он остановился совсем. Солнце уже взошло, окрасив в розовые тона волнистую зыбкую поверхность необозримой туманной заволочи. Под нею уже почти совсем не было видно воды. По мере того как солнце поднималось все выше, густел и взлохмачивался, вздуваясь, как опара, туман. Скоро рифа не стало видно вовсе, хотя он был всего в полутора-двух кабельтовых. Потом туман поглотил и нижнюю палубу судна, стал скрывать боевую рубку, подбирался к верхнему мостику. Часам к девяти утра он поднялся еще выше я плотно завесил солнце.
Дальнейшие поиски были бессмысленны: там, куда ушла шлюпка, были рифы, мелкие острова, и попасть в этот район означало засесть там надолго. Эсминец дрейфовал здесь, у восточного края района рифов, до наступления темноты. В двенадцатом часу ночи капитан второго ранга Такахаси получил шифрованную радиограмму от командующего с приказанием вернуться на базу.
Все дальнейшие поиски шлюпки, производившиеся на протяжении недели, не принесли успеха. Однако, сознавая всю опасность последствий, к которым приведет бегство русских военных моряков, командование острова Минами не прекращало упорных поисков и в последующие дни.
ТЕ, КТО ОСТАЛСЯ В ЖИВЫХ
Лейтенант Суздальцев, разумеется, не мог точно знать всего, что произошло после гибели „Путятина“. Поэтому не удивительно, если высказанное им в докладе генералу логически верное предположение о том, что все остальные люди с „Путятина“ погибли, оказалось все-таки неточным.
Случилось так, что в самом начале уничтожения людей, сошедших с затонувшего парохода на спасательные шлюпки и плоты, не была разбита одна шлюпка. Форштевень подводной лодки повредил ей лишь корму, но она осталась на плаву и в ней уцелели все воздушные ящики, находившиеся под боковыми сиденьями. В шлюпке началась паника, кое-кто прыгнул в воду, но большинство осталось на своих местах. С подлодки в упор стали расстреливать их, дав несколько длинных очередей из пулеметов, когда японцы убедились, что в шлюпке никто не шевелится, подводная лодка ушла дальше. По-видимому, Такахаси намеревался еще вернуться к шлюпке, чтобы удостовериться, не уцелел ли кто, но обстоятельства, известные читателю, помешали сделать это.
В шлюпке не все были убиты — несколько пассажиров оказались смертельно раненными и не дожили до утра. Двое были легко ранены: военный врач капитан медицинской службы Надежда Ильинична Андронникова и ученый-географ, командированный на Камчатку, Борис Константинович Стульбицкий. В девушку угодили две пули: одна в левое плечо, разбив край лопатки, другая слегка задела мышцу шеи — ниже левого уха. Географ оказался с простреленным бедром правой ноги; пуля прошла навылет через мышцы.
Но это не все, кто выжил в ту страшную ночь. Когда подводная лодка ушла и стрельба в океане стихла, со шлюпки стали раздаваться громкие стоны раненых. На этот звук скоро приплыли, держась за бочку-поплавок от разбитого плота, боцман парохода Борилка и майор Грибанов. Вскоре о шлюпку стукнулась еще одна бочка — за нее держался военный корреспондент флотской газеты капитан Воронков. Все трое были давнишними моряками и умели отлично плавать. Во время обстрела с подводной лодки они спрятались от света прожектора в тень бочек и там держались до последней минуты, надеясь потом собрать бочки-поплавки и доски и соорудить из них плот.
Еще до рассвета эти трое освободили шлюпку от тех, кто в ней больше уже не нуждался, — от убитых и умерших от ран. Врачу Андронниковой и географу Стульбицкому сделали перевязки. Раненых уложили на парусе в носовой части шлюпки, где для них устроили настил, так как шлюпка до половины была залита водой.
На северо-востоке начинал пробиваться реденький рассвет, там слабее стали мерцать звезды, когда боцман Борилка проговорил басом:
— Посмотрите-ка, кажется, огни, вон там, к западу… Или это мне показалось?
Майор Грибанов и капитан Воронков повернули головы на запад. Там было черным-черно. Прошло с полминуты, и все ясно увидели три продолжительные вспышки. Через минуту огни вновь вспыхнули. Они долго то появлялись, то гасли.
— Кто-то сигналит, — первым проговорил майор Грибанов.
— Ну конечно, вон в другой стороне тоже вспыхивают, — мрачно подтвердил Борилка. — Вон, вон вспыхивают…
— Плохо, братцы, — не без тревоги заметил майор Грибанов. — По-видимому это те, что топили нас.
В носовой части шлюпки поднялась Андронникова и тоже стала смотреть на запад. Она стойко, без стонов переносила страдания. Девушка спросила:
— Как вы думаете, Иннокентий Петрович, кто это все сделал?
— Вне всякого сомнения — японцы.
— Если я правильно понял вас, — заговорил болезненным голосом Стульбицкий, не поднимая головы со своего ложа, — нам теперь опасно встречаться с японцами?
— Да, лучше не встречаться. Они будут заметать следы до конца.