Тайна ледяной пещеры. Хранитель солнц
Шрифт:
– Чёрт! – снова выругался Вадим.
Аппетит пропал напрочь. Бросив на тарелку надкусанный кусок, он встал, с шумом отодвинув стул, вышел из комнаты и долго сидел на крыльце, глядя на заходящее солнце, переживая, что так надолго застрял здесь и никак не может соединиться с ребятами. Его не пугало, что от него ждут какого-то подвига, пусть даже и смертельно опасного. Но ему была невыносима мысль о том, что друзья могут погибнуть, пока он тут проходит какое-то дурацкое, совсем ему не нужное испытание. Ему и так ещё десять дней до гор добираться, а тут – новая задержка. Сколько можно!
А когда совсем стемнело, прошёл в дом. Не глядя на тихо беседующих хозяев, лёг на кровать, отвернулся к стене и долго лежал с открытыми глазами, с трудом сдерживая слёзы ярости и отчаяния.
***
Следующие два дня он ходил мрачный, как грозовая туча. Дед с внучкой переглядывались встревоженно, но молчали. А на третий день Вадим за завтраком сказал:
– Ухожу я. Не могу больше тут сидеть.
– Но смерч…
– А вы уверены, что я это испытание именно здесь должен пройти, в вашей избушке? – перебил деда Вадим. – Может, со мной что-нибудь по дороге случится. Может, в лесу на кого-нибудь наткнусь, кому помощь нужна. Если нет – сами сказали, что смерч обратно принесёт. А если меня в лесу ждут, а я тут буду плюшки жевать, так и до старости просидеть можно.
Дед посмотрел на Антанию:
– Что скажешь, Аня?
Та пожала плечами:
– Пусть попробует. Вернётся – хотя бы точно знать будем, что ему уходить нельзя.
– Хорошо, – кивнул дед. – Тогда провожу я тебя до выхода из леса, дорогу к горам укажу.
– Спасибо! – обрадовался Вадим.
А Антания встала и начала собирать ему котомку. Положила туда еды, тряпочку чистую на случай, если рану перевязать придётся, отвар трав в плотно закрытой бутылочке, приказав:
– Пей по глотку каждое утро, пока не закончится.
И, отдав ему котомку, повернулась к деду:
– А я пока травы пособираю.
– Далеко не уходи, – посуровел дед, и девочка улыбнулась:
– До поляны и обратно. Даже ручей переходить не стану.
Дед кивнул, а Вадим, подойдя к Ане, с чувством проговорил:
– Спасибо тебе за всё, что ты для меня сделала. Если бы не ты, меня бы уже не было на свете.
Вместо ответа Антания вдруг поднялась на цыпочки, расцеловала его в обе щеки и строго сказала:
– Береги себя.
– Угу, – только и смог сказать он. Взглянул смущённо на хмыкнувшего деда и вышел из избы.
День выдался солнечный и тёплый, и Вадим с удовольствием шагал по едва заметной тропинке, подставляя лицо ласкам лёгкого ветерка, наслаждаясь тем, как радостно откликаются на активное движение застоявшиеся от болезни и сидения на месте мышцы.
– Не устал? – спросил дед, когда добрались они до небольшого ручейка, весело журчащего среди высоких зарослей травы.
– Немного, – смущённо признался Вадим. – Совсем отвык ходить. Раньше и не заметил бы такого расстояния.
– Ты просто ещё от болезни не отошёл, – пояснил дед. – Ничего, быстро расходишься. Через пару дней забудешь об усталости. Если хочешь, можем тут посидеть, отдохнуть. Место хорошее.
Ответить Вадим не успел. Лес внезапно взволнованно зашумел листвой, а порыв ветра донёс до путников чей-то крик.
– Что это? Где? – встревоженно оглянулся юноша и посмотрел на нахмурившегося деда.
– Там, – уверенно показал тот направление. – Гарлания кричала.
И заспешил туда, откуда принёс ветер просьбу о помощи.
– Гарлания – это кто? – Вадим бежал следом за травником, едва за ним поспевая. Дед хоть и выглядел старым, но силы в нём ещё было много, да и, видимо, беспокойство за кричавшую женщину его подстёгивало.
– Ведьма местная, – на ходу пояснил он. – Она в соседней деревне живёт. Предсказания делает на короткий срок. За урожаем следит, чтобы его вредители не погрызли, засуха не высушила. Лечит по мелочи. С серьёзными-то делами к Ане бегут, а вот с насморком да вывихами Гарлания сама справляется. Кому она понадобилась, не знаю. Старая она уже. Да и ведьма слабая. Одно название, что ведьма.
Дед, запыхавшись, замолк, но скорость не снизил. Ветки хлестали по лицу, высокая нетронутая трава путалась в ногах, но они мчались, подстёгиваемые не прекращающимися криками, пока дед, наконец, не остановился так внезапно, что Вадим едва в него не врезался.
– Тихо!
Неслышно ступая, подкрались к кустам, раздвинули ветки. И Вадим едва не охнул от неожиданности.
Посреди большой поляны возвышался помост со столбом, к которому высокий и крепкий мужчина привязывал худую морщинистую старуху. Её седые растрепавшиеся волосы развевались на ветру, сквозь разорванную одежду проглядывало избитое, в проявляющихся синяках, тело, из разбитого носа сильной струёй текла кровь, от которой на бывшей когда-то белой блузке расплывалось яркое пятно.
Закончив свою работу, мужчина спрыгнул на землю и спросил у двух своих помощников, суетившихся у помоста:
– Готово?
Те кивнули, показывая на сваленные кучей сухие ветки:
– Готово. Хорошо гореть будет.
Мужчина обернулся к старухе:
– Последний раз говорю, ведьма! Отдай то, что тебе не принадлежит, и разойдёмся миром. Не отдашь – сгоришь.
– Лучше сгорю, – ответила та и сплюнула кровавую слюну. – Не для тебя его хранила, не тебе им и пользоваться.
– Но, если сгоришь, значит, и тот, кому оно предназначалось, его не получит? – вкрадчиво спросил мужчина. – А отдашь – и ты жива останешься, и тот, кому оно нужно, сможет меня отыскать и его у меня стребовать.
– А ты его прямо так и отдашь, – усмехнулась ведьма.
– Нет, конечно. Но он же и отобрать может, – ответно усмехнулся мужчина. – Зачем тебе погибать такой страшной смертью? И ради кого? Ты ж его и знать не знаешь.
– Зато тебя знаю слишком хорошо, – буркнула старуха. – Нельзя тебе его отдавать. Много бед натворишь.
– А тот, неизвестный, значит, не натворит? – издевательски прищурился мужчина. – Он прямо такой замечательный, что его только во благо использовать начнёт?
Ведьма не ответила. Лишь выпрямилась внезапно и с надеждой посмотрела на кусты, в которых скрывались дед с Вадимом. И Вадиму показалось, что она знает о них, почувствовала их присутствие.