Тайна лорда Листердейла
Шрифт:
— А где она хранила деньги?
— Точно не знаю, сэр. Думаю, носила с собой — в своей черной бархатной сумочке. Хотя, конечно, могла держать их и у себя в спальне, в одном из запертых ящиков. Она обожала запирать все на ключ, хотя частенько их, ключи то есть, теряла.
Сэр Эдвард кивнул.
— Вы не знаете, сколько денег у нее оставалось? Я имею в виду, пятифунтовых банкнот?
— Нет, сэр, точно не скажу.
— И она ничего не говорила? Не давала вам понять, что кого-то ждет?
— Нет, сэр.
— Вы совершенно в этом уверены? Что именно она говорила?
— Ну, — принялась вспоминать Марта, — говорила, что наш мясник настоящий
5
Имеется в виду примерно 113 г; фунт — мера веса, равная 453, 59г.
Этот монолог как нельзя точно обрисовал сэру Эдварду характер покойницы — лучше самых подробных описаний.
Он небрежно поинтересовался:
— Довольно сложно было ей угодить, да?
— Ну, она была немного ворчлива, это да, но и вы ее поймите, сэр, она ведь так редко выходила из дому… Сидела все время в четырех стенах — надо же ей было как-то отвлечься. Придиралась, конечно, частенько, но сердце-то у нее было доброе — ни один попрошайка не уходил от наших дверей с пустыми руками. Может, она была и ворчливой, зато очень отзывчивой, очень.
— Это хорошо. Марта, что хоть кто-то может помянуть ее добрым словом.
У старой служанки перехватило дыхание.
— Вы имеете в виду… Ох, сэр, да они все ее любили, правда, в душе-то любили. Ссорились, конечно, иногда, но это же так, не от сердца.
Сэр Эдвард настороженно поднял голову: сверху донесся скрип.
— Мисс Магдален спускается, — заметила Марта.
— Откуда вы знаете? — тут же спросил он.
Служанка покраснела.
— Я знаю ее походку, — пробормотала она.
Сэр Эдвард поспешно вышел из кухни. Марта оказалась права. Магдален Воэн как раз достигла нижней ступени. Она с надеждой посмотрела на сэра Эдварда.
— Пока ничего определенного, — ответил тот на ее взгляд и поинтересовался:
— Вы случайно не знаете, какие письма получила ваша тетя в день смерти?
— Они все на месте. Полиция, разумеется, их уже просмотрела.
Они прошли в сдвоенную гостиную. Магдален, выдвинув нижний ящик комода, достала большую сумку из черного бархата со старомодной серебряной застежкой.
— Это тетина, — пояснила она. — Оттуда никто ничего не вынимал. Я проследила.
Поблагодарив ее, сэр Эдвард принялся выкладывать на стол содержимое сумочки. Оно было по-своему примечательным и вполне типичным для пожилой эксцентричной леди.
Там было немного серебряной мелочи, два засохших печенья, три газетные вырезки, касающиеся Джоан Сауткотт [6] , перепечатанный откуда-то бездарный стишок о безработных, выпуск «Альманаха старого Мура» [7] , большой кусок камфары, очки и три письма. Одно — практически неразборчивое — от какой-то
6
Сауткотт Джоан (1750—1814) — английская религиозная фанатичка и пророчица.
7
«Альманах старого Мура» — ежегодный астрологический журнал, публикующий предсказания о различных событиях. Издается по типу календаря астролога Ф. Мура (1657—1715), в котором он предсказывал погоду.
Сэр Эдвард очень внимательно прочел их, сложил все обратно в сумочку и со вздохом протянул ее Магдален.
— Благодарю вас, мисс Магдален, но боюсь, это ничего не дает.
Он поднялся, отметив про себя, что из окна прекрасно видны ступени парадного, и взял руку Магдален в свои.
— Вы уже уходите?
— Да.
— Но... все будет хорошо, ведь правда?
— Ни один представитель закона, — торжественно произнес сэр Эдвард, — никогда не позволит себе столь поспешных выводов.
После чего откланялся. Выйдя из дома, он в сильной задумчивости двинулся по улице. Разгадка была где-то рядом и, однако, все время ускользала от него. Чего-то не хватало — какой-то крошечной детали, которая подсказала бы нужное направление.
На его плечо опустилась чья-то рука, и сэр Эдвард вздрогнул. Это оказался Мэтью Воэн, запыхавшийся от быстрой ходьбы.
— Сэр Эдвард, — отрывисто произнес он, — я хочу извиниться. За мое отвратительное поведение. Боюсь, характер у меня не из лучших. Ужасно благородно с вашей стороны заняться всем этим. Ради Бога, спрашивайте что хотите. Если я могу чем-то помочь…
Однако сэр Эдвард словно оглох, и взгляд его странно замер — правда, не на Мэтью, а на чем-то за его спиной.
— Э... так если я могу чем-то помочь, — повторил изрядно удивленный Мэтью.
— Вы уже помогли, мой друг, — заявил сэр Эдвард, — остановив меня на этом самом месте. Благодаря вам я обратил внимание на то, чего в противном случае попросту бы не заметил.
Он показал на маленький ресторанчик на противоположной стороне улицы.
— «Двадцать четыре дрозда»? — озадаченно переспросил Мэтью.
— Именно.
— Название, конечно, странное, но кухня вполне приличная, как мне кажется.
— Проверять не рискну, — отозвался сэр Эдвард. — Однако, мой юный друг, при том, что мое детство кончилось даже раньше, чем началось ваше, стихи из него я помню лучше прочих. Если не ошибаюсь, в оригинале это звучит так: «Да здравствуют шесть пенсов, рожь, льнущая к ноге, и двадцать четыре дрозда в пироге…» — и так далее. Впрочем, остальное нам уже не важно.
Он резко развернулся.
— Куда вы? — робко спросил Мэтью Воэн.
— Снова к вам в гости, друг мой.
И он зашагал вспять, не обращая внимания на озадаченные взгляды своего спутника. Войдя в дом, сэр Эдвард направился к комоду, вынул оттуда бархатную сумочку и многозначительно посмотрел на молодого человека.
Тот нехотя вышел из комнаты.
Сэр Эдвард высыпал из сумочки на стол серебряную мелочь и одобрительно кивнул. Да, память его не подвела.
Оставив мелочь на столе, он что-то вынул из сумочки, и, спрятав в зажатой ладони, позвонил в колокольчик.