Тайна Марии Стюарт
Шрифт:
– Никаких обид между нами. – Она по-прежнему улыбалась, как будто не слышала его резких слов. – Что бы ни случилось в прошлом, теперь мы стали другими и многому научились с тех пор.
Ее улыбка была совершенно безмятежной.
– Каждый день я учусь у Господа. Это не то же самое, что обычная учеба, когда даже неразумный ребенок день за днем умножает свои знания, почти не прикладывая к этому усилий. Я не нахожу в вас никаких перемен с тех пор, как вы впервые высадились здесь посреди злосчастного тумана четыре года назад.
– Вы
Она хочет испытать его терпение этим неуклюжим намеком?
– О чем вы желаете говорить?
– О будущем Шотландии. Я уверена, что вы разделяете мою озабоченность по поводу наследника престола.
– Бог даст нам наследника, – жестко ответил Нокс. Значит, вот в чем дело!
– Сам Бог не может подарить нам наследника, не спровоцировав скандал, – ответила она. – Я не могу родить ребенка без мужа. Это было бы недостойно.
– Недостойный муж еще хуже, – возразил он. – А этот мужчина, – нет, я даже не могу назвать мужчиной этого испорченного ребенка, – такой выбор будет оскорбительным даже для вас! Вы не должны даже думать об этом!
Он повысил голос, чтобы его слова можно было услышать за окнами и дверями. Ораторское мастерство и на этот раз должно было послужить ему.
– Значит, это правда, – произнесла она, по-прежнему делая вид, будто находится в приятном расположении духа, что приводило его в бешенство. – Вы направляете свои проповеди против моего предполагаемого брака с лордом Дарнли.
– Я этого не отрицаю. Разве вы ожидали от меня чего-то иного?
– Вы должны отказаться от своих возражений по этому поводу, – ровным тоном сказала она, словно пытаясь урезонить его.
– Никогда! – Он твердо встретил ее взгляд.
– Мастер Нокс! – внезапно выкрикнула она. Ее голос звучал пронзительно и уже не напоминал тот мягкий, приятный тон, которым она пользовалась до сих пор. – Никогда еще с монархом не обращались так, как вы считаете уместным обращаться со мной! Я мирилась с вашими грубыми словами обо мне, моей семье и моей вере. Я даже обращалась к вам за советом, но получала лишь упреки. Однако ваши проповеди против моего брака… Я не могу допустить, чтобы это продолжалось! Вы должны прекратить немедленно! Я приказываю вам!
Внезапно она разразилась слезами, и к ней поспешил слуга с носовым платком. Нокс терпеливо ждал, пока она снова овладеет собой, переминаясь с ноги на ногу. Глупая, вспыльчивая девчонка!
– Помимо моих проповедей, во мне нет ничего, что могло бы оскорбить других людей. А когда я проповедую, то не владею собою, но повинуюсь Господу, который велит мне говорить ясно и не льстить никому на этой земле, – наконец сказал он.
– Но какое отношение вы имеете к моему браку? – воскликнула она. – Лорды дали свое разрешение.
– Если лорды соглашаются, чтобы вы взяли в мужья язычника, они тем самым отворачиваются от Бога, отвергают Его истину и предают свободу этой страны. И… – Он чувствовал, что следующие слова пришли откуда-то извне: – Возможно, в конце концов вы убедитесь, что этот выбор будет плохим утешением для вас самой.
Внезапно он ощутил тяжесть греха, страдания и безобразия, давившую на него.
– Но какое отношение вы имеете к моему браку? – повторила она. – И кем вы себя считаете в этом королевстве?
– Его подданным, который здесь родился, мадам, – сухо ответил он. – И хотя я не являюсь графом, лордом или бароном, однако Бог сделал меня – каким бы ничтожным я ни казался перед вами – полезным членом общества.
Он выпрямился во весь рост, как будто подвешенный на невидимой струне, прикрепленной к его макушке.
– И если я вижу приближение какого-то зла, то обязан говорить об этом прямо, как и любой дворянин.
Мария снова заплакала. Эрскин взошел на помост, где стоял ее трон, и сказал:
– Не расстраивайтесь, дорогая королева. Вы так прекрасны, милосердны, и князья всей Европы высоко ценят вас…
Но она продолжала плакать до тех пор, пока не вмешался резкий голос Нокса:
– Мадам, я никогда не получал удовольствия при виде слез любых Божьих созданий. Я с трудом выношу слезы мои мальчиков, которых вынужден наказывать собственной рукой, а ваши слезы еще более нестерпимы для меня. Но воистину, мое предложение вам – не повод для обиды. Говоря правду, как обязывает мое призвание, я скорее готов вытерпеть слезы Вашего Величества, чем причинить вред своей совести или предать страну своим молчанием.
Все было безнадежно. Горе, охватившее Марию при этой мысли, заставило ее выкрикнуть:
– Мастер Нокс, покиньте нас!
Поклонившись, он попятился от трона. Высокие створки дверей разошлись в стороны, и он оказался на лестничной площадке, выходившей в приемную с другой стороны. На кушетке у окна сидели несколько хорошеньких придворных девиц в ярких платьях разного цвета. Летнее солнце озаряло их лица, а на щеках играл здоровый румянец.
– О прекрасные дамы! – заговорил он, привлекая их внимание. Его голос звучал легко и непринужденно, как будто он собирался шутить и любезничать с ними. – Как приятна была бы ваша жизнь, если бы она продолжалась безмятежно и в конце вы вознеслись бы на небеса в этих ярких нарядах!
Он погрозил им пальцем. Они напоминали ему цветы на садовом бордюре: простые, красивые и недолговечные.
– Но берегитесь подлой смерти, которая придет за вами, хотите вы того или нет! И когда она заберет вас, мерзкие черви будут копошиться в этой прекрасной и нежной плоти! – Он провел пальцем по подбородку одной из девушек и ощутил мягкую тающую плоть, окружавшую челюстную кость. – И боюсь, слабая душа будет слишком непрочной и не сможет унести с собой ни золото, ни парчу, ни жемчуга и самоцветы!