Тайна масонской ложи
Шрифт:
Беатрис пришла на похороны в скромном черном платье, плащ и перчатки были того же цвета. В таком наряде она казалась намного старше. Мария Эмилия заметила, что недавние несчастья сказались на ней: в ее глазах уже не было того блеска, который некогда являлся ее главным отличительным признаком.
Да и сама Мария Эмилия изменилась. Еще когда она жила в Кадисе, в ее жизни стали чередоваться несчастья и новые надежды. После смерти мужа на судоверфи Ла-Каррака у нее появилась новая радость в жизни — Браулио. Затем он погиб, но зато она обрела новую любовь — Тревелеса.
Однако
Испытав столько взлетов и падений, она решила, что пережила в своей жизни уже все, что только можно пережить, однако вскоре возникли новые — и очень радостные — ощущения; она неожиданно узнала, что Беатрис вынашивает ребенка — ее внука. Но это счастье было недолгим: ребенок так и не появился на свет.
Мария Эмилия была одета примерно так же, как и Беатрис, и на ее лице уже не было выражения кротости и доброты, что некогда было самой привлекательной чертой ее внешности.
В похоронах участвовали три священника Пока они, встав лицом к огромной толпе пришедших проститься с графиней, произносили на латинском языке литании и заупокойные молитвы, Мария Эмилия осторожно отвела Беатрис немного в сторону, чтобы тихонько поговорить с ней.
— Что у тебя сейчас на душе, Беатрис?
— Ничего, — с безразличным видом ответила Беатрис.
— Не понимаю. То есть как это ничего?
— Мария Эмилия, меня интересует только то, что со мной происходит в данный момент. Я не задумываюсь над тем, что будет завтра, или через неделю, или, тем более, через год. Я живу только сегодняшним днем.
— Я понимаю твое состояние: я ведь тоже мало чего ожидаю от будущего. Но я каждый день думаю о том, как быть сегодня счастливой и как сделать счастливыми других людей.
— У меня все по-другому. По правде говоря, я воспринимаю окружающий мир уже совсем не так, как раньше. Моя жизнь изменилась, и я теперь живу лишь ради одной великой цели — четкой и понятной, — и достижению этой цели подчинены все мои помыслы.
Мария Эмилия с изумлением посмотрела на Беатрис. Ничего не поняв из ее странных заявлений, она не стала переспрашивать, так как подумала, что Беатрис все еще находится под воздействием пережитой ею душевной травмы. Она решила сменить тему разговора.
— Ты была знакома с графиней?
— Очень мало, — ответила Беатрис. — Я знала ее скорее по отзывам других людей, чем лично. У нее были очень хорошие отношения с моими родителями, а еще она была самой близкой подругой моей матери до ее замужества.
— Это убийство — ужасное и вместе с тем загадочное.
— А я не знаю, как она погибла.
— Ей пронзили кинжалом сердце, когда она спала. Кроме того, убийцы вырезали у нее на ладонях символы, которые, как мне кажется, придумал едва ли не сам дьявол.
— А что это за символы?
— Два перевернутых креста. Знак Люцифера.
— Или же крест святого Варфоломея, — уверенно сказала Беатрис.
Священники подали сигнал шестерым работникам кладбища, чтобы те опустили гроб в могилу, и стали окроплять гроб святой водой, благословляя усопшую, прежде чем ее тело навсегда упокоится в земле.
Когда церемония похорон завершилась, все присутствующие стали по очереди подходить к графу и выражать ему свои соболезнования. Не испытывая особого желания выполнять эту грустную формальность, Мария Эмилия увела Беатрис от ее приемных родителей: ей не терпелось расспросить девушку о смысле ее последней фразы.
— Почему ты сказала, что это может быть крест святого Варфоломея? — Заинтригованная Мария Эмилия заглянула в лицо Беатрис. — Что это за крест?
— Святой Варфоломей был одним из двенадцати апостолов Христа — тем самым, которого звали Нафанаил. Это о нем Иисус сказал: «Вот подлинно израильтянин, в котором нет лукавства». Полное его имя Нафанаил Бар-Толмаи, то есть сын Толмаи — сын пахаря.
— А откуда ты знаешь обо всем этом? — Мария Эмилия удивлялась все больше и больше.
— Из книги. Великой книги, самой главной из всех книг. Она называется «Мартиролог».
— Никогда о ней не слышала. — Мария Эмилия два раза сглотнула слюну, чтобы смягчить возникшую в горле сухость.
— Это книга о жизни святых мучеников. В ней рассказывается о святом Варфоломее и о его апостольском служении в различных варварских странах Востока — до самой Индии — известно, что он бывал и там. Его предал мученической смерти в персидских землях правитель Албанополиса, которому не понравилось, что святой Варфоломей настраивал людей против идолов, которым поклонялись местные жители. С него живьем содрали кожу, а затем распяли его головой вниз. Именно поэтому крест святого Варфоломея рисуется перевернутым, и, когда я услышала о том, что произошло с графиней, я вспомнила об этом кресте.
— Мне не так давно довелось оказать моему другу Тревелесу некоторую помощь в истолковании странных символов, обнаруженных на месте ужасных преступлений, которые были совершены в Мадриде. Есть подозрение, что эти преступления — дело рук двух очень опасных людей — масонов. Впрочем, ты, наверное, о них уже слышала.
— Да, но очень мало.
— Вкратце объяснить все это трудно, и я могу только сказать, что, скорее всего, каждое из этих преступлений представляло собой строго регламентированный ритуал, возможно сатанистов. Нам известно, что масоны в своих ложах проводят церемонии с использованием различных символов, и некоторые из этих символов совпадают с теми, которые были найдены на трупах. Поэтому мы подумали, что перевернутые кресты тоже масонские символы. Никому даже в голову не пришло, что этот символ мог иметь другой смысл.
— Я не стану утверждать, что в данном случае права. Просто я вспомнила, что по этому поводу читала.
— Крест святого Варфоломея… — Мария Эмилия молча размышляла над чем-то в течение нескольких секунд. — А какое значение может иметь крест мученика для обезумевших убийц?
— Этого я не знаю, Мария, — ответила Беатрис. — Чтобы понять это, нужно знать, что у них на уме. Но если это сможет тебе чем-то помочь, я могу тебе сообщить, что в течение многих веков и по всему миру люди наносили этот крест на свои ладони, чтобы защитить себя от действия сил зла.