Тайна масонской ложи
Шрифт:
— У меня все готово для задержания подозреваемого. Осталось лишь получить одобрение и инструкции вашего превосходительства.
Утвердительный жест маркиза де ла Энсенады рассеял последние сомнения инквизитора, и он продолжил:
— Как это обычно происходит, мы арестуем подозреваемого, не сообщая ему ничего о тех обвинениях, которые впоследствии будут ему предъявлены, чтобы он не догадался, кто его выдал. Сразу же после ареста мы отправим его в секретную тюрьму, где он пробудет в полной изоляции в течение максимум восьми дней, которых вполне хватит для того, чтобы он мог осознать
— Как я уже объяснял вам несколько дней назад, — прервал инквизитора маркиз, — для обеспечения порядка в нашей стране было бы очень полезно, если бы — благодаря его признаниям и вашим усилиям — была получена какая-нибудь новая информация о деятельности и целях масонов, к числу которых, по-видимому, принадлежит и этот мой вероломный служащий. Вы прекрасно знаете, что об этом грехе моего камердинера нашей дорогой графине де Бенавенте стало известно от ее капеллана — отца Парехаса, и графиня сообщила об этом и мне, за что я ей премного благодарен.
Женщина ответила на любезность маркиза благожелательной улыбкой, выражавшей ее полную преданность своему другу.
— Кроме моих помощников сегодня сюда прибыл и глава иезуитов отец Кастро, потому что он тоже заинтересован в пресечении этой опасной ереси. Заверяю вас, ваше превосходительство, что мы все сделаем как должно, — твердо произнес епископ.
Он обладал достаточными средствами и практически неограниченными возможностями убеждения для того, чтобы выбить полное признание даже из самого упрямого обвиняемого.
Для озабоченности, которую первый министр выразил по поводу тайного общества масонов, имелись весьма серьезные причины. Борясь за сохранение католической веры, Папа Римский Климент XII издал в 1738 году буллу, осуждающую масонство. Эта булла гласила, что католикам запрещается — под страхом отлучения от Церкви — присутствовать на собраниях масонских обществ, вступать в них, да и вообще поддерживать какие-либо контакты с масонами. Скрытное поведение масонов вызвало у Католической церкви — да и у первого министра — подозрение, что масоны вынашивают какие-то тайные планы политического характера, ибо и Церковь, и первый министр знали, что уже довольно много аристократов и высших армейских чинов вступили в ряды масонов.
Двадцать лет назад масоны создали свою первую ложу в Мадриде — на старом постоялом дворе с названием «Три цветка лилии». Основателем этой ложи был некий английский дворянин по фамилии Уортон. Сначала при помощи других иностранцев, а потом уже опираясь и на новообращенных из числа местных жителей, он стал необычайно эффективно распространять это учение. Во многих испанских городах тут же создавались новые ложи и подыскивались помещения, где масоны собирались для проведения
Слухи о секретности приносимых масонами клятв и о жестокости наказаний, которым подвергались новообращенные, если становилось известно, что они сообщали посторонним имена своих сотоварищей-масонов и цели их тайного общества, вызвали еще больше подозрений у маркиза.
Дон Сенон сумел добиться проникновения в некоторые из лож своих наиболее преданных служащих для сбора сведений о деятельности масонов. От этих служащих ему удалось узнать подробнее о философских взглядах и ритуалах масонства, и это заставило его сделать вывод, что масоны — опасная организация, плетущая заговоры против него самого — поскольку он возглавлял правительство Испании — и против самой Испании.
А недавно ко всем этим тревожным известиям добавилась информация о том, что и один из его служащих — а именно камердинер — тоже является масоном. Именно поэтому маркиз попросил представителя инквизиции попытаться выяснить, какая роль отводилась его камердинеру как члену масонской ложи и какие замыслы имелись у этого тайного общества. Если вдруг оказалось бы, что камердинер следил за ним, маркизом, по заданию масонов, то нейтрализация подобной слежки становилась делом государственной важности.
— Без каких-либо дальнейших задержек я прошу ваше преподобие немедленно арестовать господина Росильона.
Маркиз поднялся и позвонил в колокольчик, чтобы вызвать мажордома.
— Пусть он проводит вас до самых дверей жилища Росильона. Я очень хочу, чтобы в данном смутном деле была поставлена точка.
— Святая инквизиция в подобных случаях — как раз то, что нужно, и, поверьте мне, я занимаюсь такими делами очень настойчиво и ответственно и даже — а почему бы и нет? — получаю от этого определенное удовольствие.
Прежде чем выйти из библиотеки, инквизитор на мгновение остановился и, оглянувшись, бросил на маркиза и графиню зловещий взгляд.
Пока эхо его шагов не смолкло где-то в глубине коридоров, никакие другие звуки не нарушали воцарившееся в библиотеке напряженное молчание.
Огонь в камине давал тепло, которого было вроде бы вполне достаточно для того, чтобы графине де Бенавенте не было холодно, однако то усердие, с каким она потирала руки, говорило об обратном. То, что графиню охватила легкая дрожь, не ускользнуло от внимания маркиза.
— Фаустина, хотите, я разведу огонь побольше?
Сенон сел рядом с ней и взял ее руки в свои, чтобы согреть их, и у него тут же появилось чувство какой-то особенной нежности, которое хотя и возникало у него не так уж часто, но все-таки было ему знакомо.
— Я дрожу не из-за холода, драгоценный мой друг, всему причиной визит этого церковника. Меня напугали его жуткие глаза — холодные как лед, — и его черная душа — бесчувственная, как железо. — Она стыдливо отстранила руки маркиза, смущенная его прикосновением. — Вы прекрасно знаете, сеньор, что именно я послужила причиной его появления здесь этим вечером, хотя я вовсе не из-за этого чувствую неприязнь к инквизитору, который, как мне кажется, олицетворяет собой все самое худшее, что только может быть в человеке.