Тайна Нилии
Шрифт:
— Отчет! — произнес он лаконически, когда они уже потеряли из виду остальных.
Джон уже раскрыл рот, чтобы начать говорить, как вдруг случилось нечто совершенно необычайное. Громадный орангутанг Хоуп очутился за спиною мнимого проводника и прежде, чем тот успел очнуться, схватил его под руку и, опираясь на его руку, вошел с этой компанией.
Выслушав отчет Джона, проводник ему сказал:
— Теперь я со своей стороны должен известить вас, что впредь к условным словам должно быть прибавлено еще одно слово: Нилия.
— Что это слово значит? — спросил Джон.
— Этого я не могу вам
Проводник покинул своих туристов, и те вернулись к «Ялле». Вскоре подошли и остальные пассажиры дахаби. Вечер и ночь прошли спокойно, а поутру наши путешественники продолжали путь.
Для Джека его положение тайного шпиона было крайне тягостно, так как сердце его невольно было расположено к французам, все в них нравилось ему и привлекало его, и они, со своей стороны, выказывали к нему искреннее расположение; нередко даже они шутя говорили ему: «вы, сэр Джек, — настоящий американский француз», или же: «Вас можно принять за природного парижанина!»
Эти любезные слова чрезвычайно смущали Джека.
— Неужели я в самом деле француз? Неужели добрая мистрис Прайс — не моя мать? — думал юноша и с завистью поглядывал на Джона, который был таким типичным, таким несомненным англичанином. Но если так, если он — француз по происхождению, то какую позорную роль принял он на себя, выслеживая французов же, то есть своих же братьев, ради интересов Англии!..
И бедный Джек давал себе слово бежать с дахаби при первой же остановке.
Но остановка проходила, и Джек оставался.
— Нет, нет, я несомненно англичанин, — уверял он себя, — и, конечно, должен служить интересам своей страны, так как милая, добрая, горячо любимая мистрис Прайс — моя мать, иначе и быть не может! — И в пылу убеждения он искал глазами посланного генерала Бингена, а тот всегда являлся, как бы, вырастал из-под земли. Каждый раз он шептал те же слова условного пароля, прибавляя к ним таинственное имя «Нилия» и, выслушав отчет молодых людей, скрывался.
Между тем туристы успели посетить целый ряд развалин и замечательных памятников древности, рассеянных повсюду в долине Нила: некрополи Зауирет-Ель-Арида, Сиккара, Дашу, остатки Мемфиса, храмы Абу-Кон, Кинополис, Антиноэ, гроты Артемиды, Абидос, Фивы, Луксор и другие места.
Наконец, «Ялла» пристала к Ассуану близ первых порогов Нила. На следующий день путешественники должны были достигнуть острова Филэ.
На этом священном острове, поросшем зеленеющими пальмами, среди которых ютились развалины древних храмов, Сирдар и решил окружить и уничтожить или забрать всех египетских инсургентов. У Джека как будто от души отлегло: значит, завтра его миссия кончится, — и его терзаниям и сомнениям настанет конец.
Весело окинул он взглядом Нильскую улицу Андапа с ее красивым рядом домов и зданий и монументальной гостиницей, в которой предполагалось остановиться на ночь. Заняв большую и удобную комнату, Джон и Джек занялись своим туалетом перед обедом, когда кто-то тихонько постучался к ним в дверь.
— Войдите! — отозвался Джек.
В комнату вошел коридорный; войдя, он приложил палец к губам и, плотно притворив за собою дверь, запер ее изнутри на ключ.
— «Нилия», — прошептал он, — ночь темная!
— И звездная! — отозвался Джон.
Затем, обменявшись условными словами, коридорный заявил молодым людям, что в этот вечер французы постараются отделаться от них, всыпав в их питье сонный порошок опиума в дозе, достаточной для того, чтобы усыпить их на 24 часа, чтобы за это время успеть побывать на острове Филэ и затем вернуться сюда за ними, как ни в чем не бывало.
— Но я не хочу засыпать! Я хочу тоже побывать на острове! — воскликнул Джек, потрясая в воздухе полотенцем и расхаживая громадными шагами по комнате.
— Да будь же хладнокровнее, подобное волнение и ажиотаж недостойны англичанина! — сказал Джон брату, а затем, обращаясь к слуге, продолжал: — Что же мы должны сделать? Отказаться от этого напитка?
— Ах, нет, сэр, вы должны сделать вид, что выпили это вино, на самом же деле вылить его незаметно в этот каучуковый мешок, приспособленный за галстуком специально для таких случаев! — При этом слуга достал два белых галстука с приспособленными к ним каучуковыми мешками, которые запускались за рубашку, и от которых вела маленькая каучуковая шишка, оканчивающаяся небольшой складной вороночкой. — Позвольте, я покажу вам способ пользования этим приспособлением! — сказал слуга. — А затем вы потрудитесь здесь, в вашей комнате, поупражняться с водою, чтобы научиться незаметно выливать вино из стакана в каучуковый мешок.
— Во все время обеда не извольте ни о чем беспокоиться, только когда подадут на стол две бутылки бургундского, с желтой печатью, знайте, что в одну из них подмешан для вас сонный порошок. Чтобы обмануть ваших спутников, вы, выпив вино, примите тем не менее такой вид, как будто содержащийся в нем опий подействовал на вас, и вскоре после стола удалитесь в вашу комнату!
Все произошло именно так, как говорил коридорный: под конец обеда появились на столе две бутылки бургундского, с желтой печатью, и Арман Лаваред сам налил из одной из них в стаканы двух братьев. Те удачно сделали вид, что осушили свои стаканы и затем сыграли свою роль, притворившись усыпленными.
Никто не заподозрил их в обмане, и, когда они, под предлогом сильного утомления, покинули общество, удалившись в свою комнату, французы и их спутницы дали полную волю своему веселью, вполне уверенные, что их хитрость удалась.
Ранним утром, оставив «Яллу» у пристани, решено было отправиться с поездом железной дороги, идущей вдоль правого берега Нила, до станции Филэ-Шеллаль, против священного острова, и, переправившись здесь через рукав Нила, быть на месте свидания, назначенном вождям инсургентов, главою которых должен был сделаться Робер Лаваред.
— Друг мой, — произнес журналист, — ты готовишься вступить в исполнение обязанностей генералиссимуса и, конечно, должен знать, что победа всегда принадлежит свежим силам и бодрым войскам, а потому командуй гасить огни в своем лагере, пора нам всем на боковую!
Все рассмеялись шутке Армана и стали прощаться.
— Кампания наша начинается прекрасно! — сказал на прощание Арман. — Мы сбили со следа англичан, усыпили американцев, теперь нам остается только отобрать пушки и знамена и оттеснить неприятельскую армию в море… сущие пустяки!