Тайна персидского обоза
Шрифт:
— Да право же… я не совершал никакого преступления! За что же вы на меня гневаетесь?
— Знамо за что! За осквернение могилы и расхищение безымянного захоронения.
— Хорошо. Берите. — Он извлек из кармана потускневший брегет и положил его на стол перед полицейским.
Сыщик открыл крышку и, разглядывая циферблат, восхищенно проговорил:
— Надо же, они показывают время минувшего девятнадцатого века!
— Без четверти пять, — робко добавил Савраскин.
— Да, интересная вещица.
— Часы все одно негодные. Их надобно в починку сдать, — совсем осмелев, добавил журналист.
— Мой двоюродный дядька был часовщиком и обучил меня этому ремеслу.
Антон Филаретович выдвинул ящик стола, достал перочинный нож и, открыв заднюю крышку, присвистнул от изумления…
III
С
Вскоре по дому разнеслась веселая трель дверного колокольчика. Прислуга сообщила о визите Ардашева, и лицо старушки просветлело.
Присяжный поверенный принес с собой запах дорогой туалетной воды и свернутую газету.
— Клим Пантелеевич! Очень рада вас видеть! Присаживайтесь, коли зашли.
— Благодарю, — гость удобно расположился в деревянном кресле. — Вот, Елизавета Родионовна, прочитал новость — и сразу к вам, — адвокат протянул свежий номер «Северного Кавказа».
— А что здесь?
— В конце раздела «Происшествия. Новости. Находки» заметка под заголовком «Таинственное захоронение».
Загорская раскрыла лорнет:
— Так. Ага, вот нашла: «Таинственное захоронение. Вчера на Соборной горе во время производства работ по закладке фундамента керосиновой будки строителями-артельщиками обнаружены останки офицера. Судя по хорошо сохранившимся посеребренным пуговицам и погонам, военный являлся поручиком и служил еще во времена Государя Николая I. В карманах его мундира найдены разнообразные предметы, но особый интерес вызывают позолоченные часы марки «Breguet» с хорошо читаемой надписью: «Майору Р. Игнатьеву от генерала Ермолова». По-видимому, погребенный офицер и есть майор Игнатьев. Однако непонятно, почему он одет в мундир поручика. Странным также кажется и тот факт, что в могиле полностью отсутствуют какие-либо части гроба. К тому же, как нам сообщили в епархиальном ведомстве, на восточном склоне Соборной горы (ранее именовавшейся Крепостной) никогда не производили захоронений. Полиция проводит расследование».
Елизавета Родионовна отложила газету и спросила:
— Как это может быть? Это что, однофамилец? Ведь мой отец, полковник Игнатьев, погребен на Варваринском кладбище. И почему они решили, что этот человек вообще Игнатьев?
— Видимо, по часам.
Старушка задумчиво подняла глаза к потолку и тихо произнесла:
— Странно все это.
— Что вы имеете в виду?
— Дело в том, что от моего отца осталось совсем немного вещей: трубка, ордена и… карманные часы.
— Они сохранились?
— Да.
Хозяйка вскинула колокольчик, и в дверях появилась камеристка.
— А принеси-ка, Нюра, часы, что лежат в моем комоде, — распорядилась хозяйка.
Спустя пару минут Клим Пантелеевич уже открывал золотую луковицу хронометра.
— Господи, да ведь это же старинный брегет с боем, календарем и музыкой! Да они именные! Правда, буквы уже потускнели от времени, и не разобрать, что здесь…
— «Самоваров». Там написано «Самоваров», — объяснила Загорская. — Еще в детстве я обратила на это внимание, и дедушка мне рассказывал, что когда-то генерал Ермолов подарил отцу на тридцатипятилетие брегет. Но незадолго до смерти матери,
— Если я не ошибаюсь, день святого апостола Родиона в ноябре, не так ли?
— Да, десятого ноября.
— Стало быть, десятого ноября 1828 года в Ставрополе находился некий посланник из Петербурга под фамилией Самоваров. А для чего, интересно, он прибыл к нам?
— Этого я не знаю. Но дедушка упоминал, что этот самый Самоваров тоже искал Корнея Рахманова и даже приказал вырыть несколько глубоких ям во дворе Интендантства.
— Интересное дело получается. Допустим, действительно исчез поручик местного гарнизона. Ну и что? Да мало ли пропадало военных во время войны с горцами? А тут посланник из столицы почти две недели трясется в экипаже, чтобы заняться поиском простого армейского поручика? Странно… А вот по поводу интендантского двора вообще непонятно, для чего они пробивали шурфы. Видимо, здесь скрыта какая-то другая тайна, о которой мы пока и не подозреваем. — Адвокат поднялся с кресла и, подойдя к перилам террасы, сказал: — Сдается мне, Елизавета Родионовна, что все эти события далеко не случайны и, возможно, некоторым образом связаны между собой. Я имею в виду исчезновение поручика Рахманова, приезд петербургского посланника, непонятные страхи вашей матушки, ее смерть и последующая гибель вашего отца. А теперь вот появилось это захоронение и брегет… с надписью.
— Ой, как все запутанно!
— Боюсь, что мне придется начать разматывать весь этот клубок с самого начала, то есть с 1828 года. Надобно разузнать, кто был этот Самоваров и какова была истинная цель его поездки в Ставрополь. К сожалению, без этой информации мы будем долго топтаться на месте.
— Скорей бы все выяснилось… А то давеча на закате мне опять почудилось, что на стене моей комнаты проступили кровавые пятна, и я вдруг почувствовала, как страшная тень опустилась на меня и вокруг стало темно и холодно, как в сырой могиле.
— Не стоит расстраиваться, Елизавета Родионовна. Злоумышленника я отыскал, он теперь далеко, и вам нечего бояться.
— Нет-нет, Аполлоша здесь.
— А разве он не уехал? — удивился Клим Пантелеевич.
— Я его простила. Пусть живет… дом большой — места всем хватит.
— Вы очень великодушны.
— Ах, дорогой Клим Пантелеевич, когда вы будете в моем возрасте, то поймете, как важно для пожилого человека, чтобы о нем помнили после смерти и поминали только добрым словом. Скажу вам честно, нотариус уже засвидетельствовал духовную, по которой Аполлоше за его грехи я оставила только годовое денежное содержание, и теперь он будет получать единственно регулярные выплаты с моих банковских счетов. Но и они довольно значительные… Глафире, раз она не послушалась меня и все равно продолжает встречаться с Савраскиным, я отписала мельницу и маслобойню, а племяннику — два доходных дома. Об этом я им уже объявила. Ну да бог с ними, с родственничками… Я вот о чем хотела бы вас попросить: а нельзя ли получить мне эти самые часы с надписью генерала Ермолова? Ведь они когда-то принадлежали моему отцу.
— Хорошо, я наведаюсь в полицию и поговорю. Ну, а теперь позвольте откланяться, — адвокат осторожно передал старушке часы и ощутил теплоту ее рук. Едва слышно она проронила:
— Спасибо вам, добрый вы человек, Клим Пантелеевич, — женщина достала из рукава цветастый платочек и в очередной раз смахнула янтарную слезинку.
6
Золотой туман
За последние несколько лет отношение полицейского начальства к Ардашеву претерпело резкие изменения: от подозрительно-холодного раздражения до подобострастно-учтивой благосклонности. Пожалуй, только один человек — начальник сыскного отделения Ефим Андреевич Поляничко — был всегда рад встрече с Климом Пантелеевичем и с первого дня их знакомства демонстрировал свое явное к нему расположение. Вот и сейчас, едва завидев из окна кабинета знакомый силуэт с тросточкой, он сразу же спустился вниз, чтобы лично встретить присяжного поверенного.