Тайна Пламенного короля
Шрифт:
Благо Генриетта хоть немного поддерживала замок Херста в приличном виде. И кормила нас всех, но тоже без церемоний. Захотелось поесть – так ступай на кухню и ищи что-нибудь съедобное. Оно будет, конечно, но никто ничего подавать и не вздумает. Это даже забавляло, из одной тяжеловесной северной крайности мы резко попали в другую. Вместо церемониальных приемов пищи по разные стороны стола – перекусы стоя на кухне в любое время, когда голоден. Вместо запуганной прислуги, снующей по коридорам – пустота и молчаливая Генриетта. Вместо белизны снежных просторов и темноты скал – синее море, вечная зелень и
Вскоре в дверь моей комнаты опять постучали. В этот раз Ника.
– Я ужасно голодна, – тут же сообщила она. – Если нас в очередной раз ждет похлебка для бродячих псов вместо приличной еды, предлагаю выйти в город. Столько времени прошло, а ты так и не смогла намекнуть своему Адаму, что путь к сердцу девушки лежит вовсе не через странное поведение поехавшего на голову маньяка, а через хрустящий хлеб по утрам.
За неимением других занятий в город мы выбирались часто. Южный колорит очаровывал своим шумом, разноцветностью и простотой. Местные легко шли на контакт и рады были побеседовать по душам, пересказать все сплетни. В том числе и о семье Адама. Как ни странно, ничего мрачно-пугающего мы с Никой так и не услышали, только общие факты и личные впечатления. Мальчишка Даркалл считался очаровательным чернявеньким разбойником, улыбчивым непоседой (хотя не сказать, что многие его видели, но такие вот слухи доходили до народа), его родители – Диана и Виктор – милыми людьми. Семья общалась с городскими крайне редко, а прислугу они привезли издалека. Диана очень интересовалась производством местного вина, считала его лучшим в мире, Виктор обожал местную библиотеку и слыл человеком начитанным.
Совсем не та информация, которая могла бы нас заинтересовать. Правда, улыбчивость и непоседливость «чернявенького мальчишки» вызывала некоторые вопросы. Сейчас я бы Адама описала иначе. Из чужих воспоминаний подошло бы только «разбойник», но опять же, не в шутливой манере, коей отличались многие местные жители, а в самом прямом смысле слова. Адам очень походил на серьезного разбойника с большой дороги, шрам завершал картину.
А наши визиты в город из детективных в итоге превратились в гастрономические.
– Не думаю, что сегодня стоит далеко уходить, – усомнилась я.
Но Ника отмахнулась:
– Брось, до вечера полно времени. А я злая, когда голодная.
– Ты злая постоянно.
– У моей злобности душевной много оттенков.
Внизу нас поджидал Адам. Полностью одетый и собранный, с алой царапиной на щеке, рядом с бледным шрамом она выделялась особенно ярко. Увидев, куда я смотрю, он криво улыбнулся и едва заметно кивнул. Что означал этот жест? Прощение? Намек на планы с Генриеттой? Или то было обычное приветствие без подоплеки?
– Прогулка пойдет вам на пользу, – в своей всезнающей манере сообщил Адам. – И мне как раз надо отлучиться. Говорят, в столице нашли мертвого короля, кто бы мог подумать.
– Никому не нравятся хвастуны, Адам, – тут же оскалилась Ника.
– Мне нет дела до твоих вкусов, перевертыш.
– Какая жалость, сейчас расплачусь!
– Все в силе? – влезла я, эти бессмысленные стычки надоели мне еще в прошлом месяце. – Вечером мы… будем во дворце?
– Разумеется. Дождитесь меня. И постарайтесь не утомить Генриетту.
Да, он точно
Адам ушел, а Ника тут же возмутилась:
– Интересно, чем, по его мнению, мы способны утомить эту молчаливую ведьму?
– Утром я приняла решение: поговорим с Генриеттой.
– Вау. Не прошло и пары месяцев.
– Но он узнал и сразу об этом сказал. Что и требовалось доказать.
Права Ника – Адам тот еще хвастун.
И наверняка ведь предупредил Генриетту о наших планах, да и мне почти прямым текстом сказал: не тратьте силы, все равно ничего не выйдет, я на шаг впереди. Как всегда, любовь моя Таната, как всегда.
В городе мы недолго поболтались по улицам, время от времени приветствуя недавних знакомых. Тут так принято – увидел знакомое лицо, так улыбнись и поздоровайся. Мне приходилось улыбаться и сиять за двоих, Ника на местные обычаи в лучшем случае поплевывала, а иногда и вовсе бродила со свирепой физиономией, и в ответ на каждое «Добрый день, как поживаете сегодня?» выдавала что-нибудь нецензурное. В ее жизни и так слишком много лицемерия под чужими лицами, вот со своим лицом Ника и отрывалась, была собой по максимуму.
Наконец, мы выбрали хорошо знакомую кофейню с видом на виноградники и сели на улице. Поначалу мы много времени проводили тут, вглядываясь в ровные кустистые ряды – а ну как мать Адама, большая любительница вина, покажется? Время самое подходящее.
Далеко-далеко виднелся летний дом, конечно, и его мы успели посетить. Только дом тот пустовал. А по самому винограднику постоянно сновали люди, но никто ничего о хозяевах рассказать не смог. Мол, появятся скоро, каждый год ведь появляются, для них это вообще нормально – пропадать и возвращаться. Вернутся, вернутся вот-вот! И «вот-вот» длилось уже очень долго, а в кофейню мы с Никой заглядывали скорее по привычке.
– А знаешь, – сказала Ника, глядя куда-то за горизонт, – я буду скучать по этим видам. И по Херсту. Здесь столько цвета, запахов и одновременно так спокойно. Люди простые… разве что улыбаются слишком много, выглядит жутко. Даже не верится, что твой Адам вырос здесь.
Адам не мой. Но сколько Нику не поправляй, как говорится.
– Во дворце тоже немало цвета и запахов.
– Зато люди… редкостные змеи. С другой стороны, твой Адам тоже не пушистый котенок, думается мне, он самый ядовитый среди всех наших неоднозначных знакомых. Иногда мне кажется, он с удовольствием вцепится в меня своими ядовитыми клыками при первой возможности. Как только ты отвернешься.
– Он считает, ты обманула меня ночью, – пояснила я неохотно. – По его мнению, король должен был лежать на месте, а раз ты его не увидела, стало быть, во дворец ходила с другой целью.
Ника едва не задохнулась от обиды и возмущения:
– С другой целью? И с какой, интересно?
– Например, встречалась с Алексом.
– Точно, так и было. Я с ним встретилась, а потом выдумала эту историю с исчезнувшим телом короля, чтобы добавить интриги. Кто ж мог подумать, что твой Адам такой прозорливый и все поймет!