Тайна похищения генерала Кутепова
Шрифт:
Помимо живописных фигур монпарнасских литераторов и художников был в «Ла Рушо» и еще магнит, привлекавший иностранцев, — оркестр балалаечников, «настоящий русский оркестр», как величал его в рекламах владелец кафе — сухопарый, маленький, высохший точно маслина марселец — мосье Жак Лабрю.
Других достопримечательностей в кафе «Ла Рушо» не было, но это не мешало ему пользоваться большой популярностью среди ночных гуляк.
Посвистов был дансером в этом учреждении. Около года он пожинал лавры успеха среди женщин на зависть коллегам по профессии, но затем в кафе появился негр-танцор, и звезда полковника померкла.
Целые вечера проводил он в бездействии или танцуя с тяжелыми расплывшимися матронами — женами нуворишей, разжиревших на военных поставках.
Потянулись серые дни безденежья и жизни впроголодь… Коллеги поддерживали, чем могли, Посвистова, и особенно балалаечники, среди которых было несколько его однополчан.
В этот вечер коллеги-дансеры и хор балалаечников были изумлены поведением Посвистова.
Явился он в новом с иголочки фраке, особенно возбужденный и жизнерадостный, и огорошил всех предложением поужинать за его счет после окончания «работы».
— Ты что, наследство получил? — осведомился капельмейстер хора Чернояров — бывший бравый штабс-капитан 9-го сибирского полка. — Или подцепил богатую старуху?
— Ни то, ни другое. Получил выгодную работу, — пояснил полковник.
Вечер потянулся, как все вечера в кафе. Танцевали под неистовый рев джаз-банда, танцевали под залихватский рокот балалаек.
Посвистова уже не раздражал конкурент-негр, записывавший на манжете имена очередных партнерш, жаждавших соприкоснуться с настоящей экзотикой в танце.
Время близилось к двенадцати. Посвистов сидел за столом дансеров, поглядывая на дверь… Приближалась минута, когда должно быть выполнено первое поручение странного негоцианта Дегро.
Посвистов начинал немного нервничать: именно нервами он ощущал приближение соприкосновения с какой-то шайкой. Не было ничего сложного в поручении негоцианта, все смахивало на пошлое пособничество в амурном похождении, и все-таки полковник не мог отделаться от странного ощущения: точно вот-вот погрузится он из яркого света в мрак, где придется пробираться ощупью, не видя дороги.
Пожилая дама, постоянная клиентка Посвистова, направилась к нему через зал. Полковник шепнул такому же, как и он, не занятому коллеге, скучавшему рядом с ним:
— Жорж, возьми ее, ради Бога… Я скажу, что болен сегодня…
Жорж безразлично кивнул головой.
И в это время в дверях мелькнуло бледно-голубое платье…
Сердце полковника забилось сильнее. Он сказал что-то очень нелюбезное толстухе, атаковавшей его, и опомнился только тогда, когда Жорж увел ее, громко извиняясь за него:
— Вы извините его, мадам: он сегодня совершенно болен…
«Голубое платье», как мысленно назвал Посвистов свою таинственную незнакомку, опиралась на руку высокого красивого пожилого человека с выправкой военного. Лицо этого господина показалось немного знакомым Посвистову, но он не обратил на это внимания.
Его всецело заинтересовала женщина.
Она шла через зал, со скучающим видом рассматривая танцующих. Только на секунду глаза ее загорелись любопытством, когда она увидела негра, изнемогавшего в танце с какой-то полновесной матроной, но сейчас же отвела взор в сторону.
Вместе со своим спутником она прошла в конец зала к эстраде балалаечников. Метрдотель указал столик, очевидно, заказанный заблаговременно, и парочка уселась.
Посвистов встал и направился к ней.
Только вблизи Посвистов понял, что перед ним не просто красивая женщина. Она была воплощением каких-то тончайших чар, излучавшихся как от ее лица, фигуры, так и от каждого движения.
Посвистов понял, что ее спутник прикован к ней этими чарами, и сам ощутил странный жуткий трепет, когда встретил взгляд ее глаз — тихий, мерцающий, точно отсвет далеких лампад, погруженных в сумрак храма.
Она приняла предложение Посвистова просто, без жеманства и даже без улыбки.
— Я потанцую, Серж, пока ты распорядишься ужином, — сказала она, поднимаясь со стула.
По-видимому, «Голубое платье» знала хорошо обычаи дансингов и на дансера смотрела, как на вещь, необходимую, но не имеющую никакой особой ценности. Если бы вместо живого человека был перед ней автомат, она так же отнеслась бы и к нему.
Посвистов привык к такому обращению, но в высокомерии «Голубого платья» было что-то особенное. Так могли держаться разве только принцессы крови, и это понравилось полковнику.
Он увлекся танцем. Гибкое, упругое молодое тело в непосредственной близости с ним точно опьянило его. Он забыл даже о поручении Дегро, и только бледная роза на плече дамы напомнила ему о его странной миссии…
Очарование пропало. Посвистов склонился к уху «Голубого платья» и произнес:
— Дегро ожидает…
Дикий взгляд, полный панического ужаса, был ответом ему. Она сделала инстинктивное движение руками — хотела оттолкнуть его… Но сейчас же овладела собой…
— Я устала… Проводите меня, — сказала она действительно усталым голосом. — Что вы сказали? — чуть хмуря брови, спросила она.
— Дегро ожидает.
— Когда вы его видели?
— Вчера.
— Хорошо…
Последнее слово она сказала, точно отвечая на собственные мысли. Они подошли к столу. Пожилой господин взглянул на нее, и тревога отразилась на его лице.
— Что с тобой, Эллен? Может быть, этот… господин позволил себе что-нибудь? — Он угрожающе посмотрел на Посвистова.
— Нет, нет, Серж, — поспешно ответила она. — Этот господин очень мил и любезен… Нет… У меня закружилась голова… Я бы хотела поскорее уйти отсюда.