Тайна приволжской пасеки
Шрифт:
— Они самые. В шоколаде! А вот, — Николай Христофорович вручил ему марципановое сердечко, запакованное в прозрачный полиэтилен, — в чистом виде, с цветным рисунком!
— Надо же! — Отставной мичман покачал головой. — Действительно, похоже на наши расписные пряники… В прошлый приезд, — объяснил он ребятам и Котельникову-старшему, — моя внучка стала выпытывать у командора, что такое марципан. В книжках, понимаешь, читала, а в глаза никогда не видела. Да и мне как-то видеть не довелось, хотя я и много плавал. Командор постарался сперва объяснить, потом рассмеялся и сказал
— Да ну! — махнул рукой Николай Христофорович. — В Москве этого добра сейчас навалом… Так мы прогуляемся по городу, а яхту под твой присмотр оставим! — быстро перевел он разговор на другую тему, явно желая избежать благодарностей.
— Уж не беспокойтесь! — с жаром заверил Гурий Федотович. — Когда вас ждать?
— Может, к вечеру, а может, мы эту ночь в гостинице проведем. Надо ж показать гостям здешнюю гостиницу… Но если на ночь останемся, то я подойду тебя предупредить. Не знаешь, Автоматыч на месте?
— Где ж ему быть, все возится…
— Отлично! Да, и еще одно… — Командор взял мичмана под локоток и отвел в сторонку. — Извините, — на ходу извинился он перед своей командой, — тут наши дела, так что не обижайтесь, но нам нужно наедине обсудить.
Он пошушукался с отставным мичманом — совсем недолго, от силы минуты две.
— Сделаем! — вслух произнес мичман, когда обсуждение закончилось. — Не бойтесь, не подведу!
— Совсем хорошо! — И командор Берлинг весело кивнул своим путникам: — Пошли!
— Куда мы идем? — с любопытством спросил Саша, с трудом поспевая за размашистым шагом командора. — К Автоматычу?
— К нему, к нему…
— А кто он такой? — спросил Миша.
— Узнаете! — ответил Николай Христофорович, хитро ухмыльнувшись.
— Почему его зовут Автоматычем? — задала свой вопрос Оса. — Он что, с автоматами работает?
— Может, и работает, — ответил Николай Христофорович. — Но Автоматычем его зовут не поэтому. Он татарин по отцу, и отчество у него сложное, типа Авторханыч. Здешний народ переделал это отчество в Автоматыч — ну, и привилось!
Ребята больше ни о чем не спрашивали, но их обуревало нетерпение узнать, кто такой этот Автоматыч и чем он занимается. Они поняли, что это и есть обещанный сюрприз!
Еще несколько улиц — и они увидели небольшой парк, над кронами которого возвышалось колесо обозрения.
— Мы идем в парк аттракционов? — спросил, догадавшись, Петя.
— В общем, да, — ответил Николай Христофорович.
Они прошли по тенистой аллейке и оказались перед площадкой, на которой размещалось несколько аттракционов: колесо обозрения, автодром с электромобилями с торчащими шестами, на которых так здорово сталкиваться, чертово колесо, карусель паровозиками и расписными лошадками, тир, качели-«лодочки». На площадке стояла мертвая тишина, ни одной живой души не было видно.
— Так ведь парк не работает! — чуть не хором вырвалось у ребят.
— Вот и нет! — ответил Николай Христофорович. — Все открыто, и все к вашим услугам… Автоматыч! — громко позвал он.
Из висевшей у самой земли перед дощатым посадочным помостом кабинки колеса обозрения высунулся человек — в потертом и испачканном рабочем комбинезоне, руки и лицо перемазаны сажей и машинным маслом.
— Ба, командор! — Автоматыч был смугл, черноглаз, и до того, как он заговорил, ребятам казалось, что он должен говорить с гортанным прицокиванием, на восточный манер, но он разговаривал с таким же округлым оканьем, как и все волжане. — Добро пожаловать!
— Вот посетителей к тебе привел, с тебя комиссионные, — усмехнулся Николай Христофорович. — У тебя ведь открыто?
— Разумеется, открыто!
— Тогда объясни нашим гостям, почему у тебя так пусто.
— А чего тут объяснять? — проворчал Автоматыч. — Городок наш совсем маленький, все, кто мог, тысячу раз перекатались… Это когда у нас большие теплоходы еще останавливались и ярмарку пытались устроить, вот тогда построили, чтобы побольше народу привлечь, туристов и покупателей всяких. Но дело, вишь оно как, заглохло… и даже средств на ремонт не выделяют. Вот, колесо обозрения подпортилось, вожусь с ним, надеюсь к ночи управиться. До этого у двух машин на автодроме моторы перегорели, чуть не неделю копался. Многое ржаветь начинает, тут бы почистить, покрасить…
— И сколько стоят ваши аттракционы? — полюбопытствовал Петькин отец.
— Да мы все старых расценок держимся, новых пока что не спускали. По тысяче рублей — любой. А в тире — сорок рублей десять пулек. И то для многих накладно выходит, еще и поэтому все простаивает. Ведь тут народ месяцами зарплату не получал, только недавно стали выплачивать…
Ребята тихо ахнули. В Москве уже давно самые простенькие — совсем «малышовые» — аттракционы стоили не меньше пяти тысяч, а цена на хорошие доходила до двадцати, иногда подскакивая и выше!
— Угу. — Петькин отец кивнул и показал Николаю Христофоровичу пять растопыренных пальцев, вопросительно на него поглядев: спрашивал без слов, нормальная ли будет сумма для Автоматыча, не надо ли ее увеличить или, наоборот, уменьшить — ведь после многих «пустых» дней у Автоматыча может голова закружиться от слишком больших денег и, вообще, пойдут разговоры, что командор богачей привез — в таких маленьких городках слухи быстро разлетаются, а это совсем ни к чему. Когда Николай Христофорович кивнул, показывая, что с суммой Петькин отец угадал, все в порядке, Котельников-старший произнес: — Хорошо, я предлагаю вам пятьдесят тысяч, и до закрытия весь парк принадлежит вот этим пятерым обормотам! Сколько до закрытия — часа два?
— Да, около того, — ответил Автоматыч, поглядев не на часы, а на солнце.
— Так годится мое предложение?
— Еще как годится! — Автоматыч был, очевидно, доволен. — Вот только колеса обозрения не обещаю, я его только к завтрашнему дню налажу.
— Ничего, обойдемся без колеса обозрения! — великодушно согласился Петькин отец.
— Сейчас я вам все отопру, — сказал Автоматыч, принимая у Котельникова-старшего пять десятитысячных купюр. Он взял связку ключей и пошел открывать аттракционы.