Тайна происхождения. Трилогия

Риддл А. Дж.

– Так это она позаботилась об электронных пропусках на железнодорожном вокзале?

– Да. Я надеялся, что втроем – она, ты и Дэвид – вы сумеете спасти детей и вывести из строя электростанцию, поставив на «Протоколе Тоба» крест. Попытка отчаянная, без особых шансов на успех. Но учитывая,

что

поставлено на кон – буквально миллиарды жизней, – самый мизерный шанс был лучше, чем никакого.

Кейт закончила натягивать объемистый скафандр.

– А мальчики… Ты…

– Пытался вступить в контакт. Я вхожу в небольшую фракцию в рамках Иммари, отдающую

предпочтение иному пути. Мы ставили себе цель найти терапию, активирующую ген Атлантиды, которая позволила бы нам войти в катакомбы и поприветствовать атлантов, когда они пробудятся, – войти не как убийцы, а как их собственные дети, попросить у них помощи в решении множащихся проблем человечества. Просить их помощи в исправлении гена Атлантиды. Мы нашли некоторые другие… интересные аспекты этого гена, загадки, которых мы еще не постигли. Объяснять некогда, но нам нужна их помощь. Вот что ты должна сделать, Кейт. Ты можешь пройти в катакомбы. Ты видела, в чем состоит план Дориана – использовать детей, чтобы уничтожить атлантов. Ты должна торопиться. Твой отец отдал жизнь за это дело и пожертвовал ради тебя очень многим. И отчаянно пытался спасти твою мать.

– Мою мать?.. – пыталась понять Кейт.

– Ну конечно, я же тебе не сказал, – покачал Мартин головой. – Этот дневник принадлежал твоему отцу.

– Не может быть… – Кейт вглядывалась Мартину в лицо. Неужели ее мать – Хелена Бартон? А Патрик Пирс – ее отец? Как такое возможно?

– Это правда. Патрик стал членом Иммари поневоле. Он пошел на это, чтобы спасти тебя. Он поместил тебя в трубу во чреве твоей матери в тот день в полевом госпитале в Гибралтаре. Выйдя в семьдесят восьмом году, он взял имя Том Уорнер. Я уже был штатным ученым Иммари, но пребывал в нерешительности… по поводу методов, всей этой жестокости. Я нашел в нем союзника, человека внутри организации, желавшего остановить это безумие, предпочитавшего диалог геноциду. Но он так и не проникся ко мне полным доверием. – Мартин уставился в пол. – Я в лепешку расшибался, чтобы обеспечить твою безопасность, исполнить данное ему обещание, но потерпел такой сокрушительный провал…

Позади них здание содрогнулось от очередного взрыва. Мартин схватил шлем от скафандра.

– Ты должна поторопиться. Я тебя спущу. Когда войдешь, ты должна сначала отыскать детей и вывести их оттуда. Что бы ты ни делала, позаботься, чтобы они вышли. Потом найди атлантов. Времени осталось в обрез – до детонации бомб, которые несут мальчики, осталось меньше тридцати минут. – Он повел Кейт в другой воздушный шлюз в конце склада. – Когда выйдешь отсюда, забирайся в корзину. Я буду управлять ею отсюда. Когда она дойдет до дна скважины во льду, беги через портал, в точности как дети.

Не успела Кейт и слова сказать в ответ, как Мартин закрепил шлем на месте и вытолкнул ее из шлюза.

Когда наружная дверь открылась, Кейт увидела стальную корзину, свисающую со стрелы крана на толстом металлическом тросе, слегка покачиваясь на антарктическом ветру, продувающем ее насквозь, почти не встречая сопротивления от металлической сетки по бокам корзины.

Кейт не без труда заковыляла к ней, и когда подошла к цели, ветер едва не свалил ее с ног. Манипулировать рукояткой в перчатках было трудновато, но Кейт удалось забраться внутрь. И едва она закрыла дверь, как корзина, поскрипывая, плавно пошла вниз по круглому стволу шахты.

Над головой у Кейт круглое светлое отверстие

уменьшалось с каждой секундой, напомнив ей окончание мультфильма, где сцена уходит в диафрагму, из круга превращающуюся в булавочный прокол и наконец исчезающую, сменившись полной чернотой. Поскрипывание корзины выступало этаким нервирующим саундтреком ко все более сумрачному нисхождению.

Через пару минут корзина пошла быстрее, и последний проблеск света сверху угас. От скорости и дезориентирующей тьмы Кейт замутило, и она оперлась о край корзины, твердя себе, что осталось недолго, хотя не имела ни малейшего понятия, сколько еще продлится спуск. Как ни крути, а глубина шахты две мили.

А потом замаячил свет – россыпь блеклых искорок внизу, будто звезды в ясную ночь. С минуту Кейт смотрела на них вниз, восхищаясь их красотой и не задумываясь о том, что же это такое на самом деле.

Звезды,

просто думала она. А потом ее ум ученого медленно, но верно начал перебирать различные возможности, прежде чем остановиться на самом вероятном кандидате – крохотные светодиодные фонарики, сброшенные, чтобы освещать дно скважины. Они легли как попало, озаряя тьму вокруг себя, будто путеводное созвездие, задающее Кейт направление в космическом путешествии к некой неведомой планете. Они были почти… чарующими…

Вдруг по шахте эхом прокатился громкий звук – взрыв, и Кейт ощутила, что корзина падает быстрее. И быстрее. Толстый трос, прикрепленный к верху корзины, обвис, изгибаясь над ней волнами. Она падает. Это свободное падение. Трос перерезали.

Глава 114

Туннели Иммари

Гибралтар

Голограмма начала проявляться, и Крейг подошел ближе к Дэвиду.

Дэвид смотрел во все глаза. Играя яркими цветами, голограмма заполнила почти всю комнату. Он будто перенесся на место действия. Увидел могучий корабль, поднимающийся из океана. Показалась Гибралтарская скала, и Дэвид вдруг осознал масштабы конструкции. Рядом с ней Скала казалась не крупнее булыжника. И что-то еще тут не то – расположена Скала совсем не на своем месте. Она на суше, а не на берегу, и суша простирается позади и справа от Скалы вплоть до самой Африки. Европа и Африка связаны сухопутным мостом.

– Боже мой… – прошептал Дэвид.

Крейг подошел еще ближе к Вэйлу.

– В точности как описывал Платон – громадный остров, возносящийся из моря. Мы все еще пытаемся уточнить временной период, но полагаем, голофильм снят в районе от двенадцати до пятнадцати тысяч лет назад. Это определенно какой-то момент до окончания последнего ледникового периода. Мы узнаем точнее, как только определим уровень моря. Согласно Платону, остров затонул двенадцать с половиной тысяч лет назад, так что примерно правильно. А ты обратил внимание на размеры судна?

– Невероятные. Вы нашли лишь обломок.

– Да, и притом мелкий. Мы полагаем, площадь сооружения свыше шестидесяти квадратных миль – то есть подразумевая, что сегодня скала тех же размеров, что и пятнадцать тысяч лет назад. Площадь сооружения, или обломка, как ты выразился, где мы сейчас стоим, меньше одной квадратной мили. Судно в Антарктиде намного больше – около двухсот пятидесяти квадратных миль, – Крейг кивком указал на голограмму. – Следующий фрагмент показывает, что представляет собой это судно – то есть, так мы думаем.