Тайна Пушкина. «Диплом рогоносца» и другие мистификации

Эта итоговая книга не смогла бы состояться без участия, без помощи духовной и практической, многих, с кем, в той или иной степени, меня сводила жизнь — «что оказалась длинной» — на разных этапах моих почти 30-летних раздумий над судьбой и творчеством Пушкина. Моя благодарность им всем.

Моему лучшему другу, поэту и мыслителю Валентину Лукьянову — бытие рядом с ним в течение многих лет, начиная с поры совместной армейской службы и вплоть до его смерти в 1987 году, не только формировало мои взгляды и определило мой выбор в жизни и мои приоритеты в литературоведении, но

и оделило счастьем общения с большим талантом и мощным духом, масштаб которого многим современникам еще не очевиден — хотя я уверенно предсказываю: его признание не за горами.

Моим талантливым друзьям, с которыми я начинал свой долгий литературный путь, — прозаику Анатолию Михайлову и уже ушедшим поэтам Александру Алшутову и Владимиру Ежову и художнику Анатолию Цюпе, каждый из которых не мог не внести в мой опыт духовного постижения Пушкина существенную часть своего, неизбежно отозвавшегося и в этой книге.

Корифеям современной пушкинистики Александру Лацису и Альфреду Баркову, с которыми мне повезло успеть сблизиться при их жизни и памяти которых я также отдаю дань этой книгой.

Академику РАН Николаю Петракову, чья книга «Последняя игра Александра Пушкина» стала для меня образцом научного подхода к анализу текстов и поступков поэта.

Литературному критику Льву Аннинскому, чье стремление быть независимым и в отношении к Пушкину неизбежно делает нас союзниками.

Моей жене, Вере Козаровецкой, ставшей первым терпеливым читателем и честным критиком моих статей, во всех их бесчисленных вариантах.

Всем моим талантливым друзьям, которые поддерживали меня в казавшейся безнадежной борьбе за признание нового взгляда на жизнь и творчество Пушкина, — пушкинисту Владимиру Сайтанову и композитору и правозащитнику Петру Старчику; режиссеру Евгению Славутину и лингвисту Леониду Портеру, также недавно скончавшемуся; историку Сергею Дашкову и архитектору Наталье Пахомовой; прозаикам Виктору Гусеву-Рощинцу и Алексею Биргеру, Сергею Алову и Александре Спаль; бардам Владимиру Бережкову, Веронике Долиной и недавно ушедшему Виктору Луферову; замечательным современным ученым Ильдару и Таймазу Перевозским и Наталье Родиной.

У нас не принято хвалить журналистов; между тем, окидывая взглядом недавнее прошлое, нетрудно заметить, сколь много было сделано для отечественной культуры за это 20-летие газетой «Московский комсомолец», главному редактору которой Павлу Николаевичу Гусеву я особенно благодарен: именно «МК» не только поместил развернутую рецензию на первое издание восстановленного мною текста сказки А. Пушкина «Конек-Горбунок», но и напечатал в одну из последних годовщин гибели поэта большой материал о дуэли и смерти Пушкина, после публикации которого в понимании этих событий спекуляции уже не могут иметь прежнего успеха.

Именно журналисты сделали для меня возможным продвижение взглядов упомянутых классиков современной пушкинистики, и я благодарен всем им, принявшим в этом участие.

Редакторам газет «Новые известия» и «Русский Курьер» — Сергею Агафонову и недавно скончавшимся Игорю Голембиовскому и Отто Лацису, открывшим дорогу моим первым крупным пушкинским публикациям.

Редакторам: «Литературной газеты» — Юрию Полякову, «Литературной России» — Вячеславу Огрызко, «Независимой газеты» — Константину Ремчукову, «Новой газеты» — Дмитрию Муратову, проявившим нонконформизм и строптивую независимость от официальной пушкинистики при рецензировании и публикациях моих статей о Пушкине.

Редактору журнала «Литературная учеба» Максиму Лаврентьеву, предоставившему страницы журнала для серии моих статей и для свободной полемики с пушкинистами.

TV-каналам «Совершенно секретно» и «Культура», показавшим мои интервью и фильм о пушкинской мистификации со сказкой «Конек-Горбунок».

Из поддержавших меня «можно составить город» ; но я благодарен и пушкинистам, докторам филологических наук Валентину Непомнящему и Ирине Сурат, кандидату филологических наук Ольге Мельник и профессору Леониду Аринштейну, академику Николаю Скатову и составителю «Летописи жизни и творчества А. С. Пушкина» Надежде Тарховой — за их открытое, искреннее и непримиримое сопротивление высказывавшимся мною взглядам и положениям, заставлявшее меня исправлять ошибки, оттачивать аргументацию и постоянно искать строго научный подход при анализе пушкинских поступков и текстов.

Мы знаем и слышим об этом со всех сторон: нельзя искажать историю. Но Пушкин — это наше национальное достояние, судьба и творчество Пушкина и есть наша настоящая, реальная история, и ее искажение столь же опасно, как и искажение истории страны. А потому я и впредь буду благодарен за любую помощь и поддержку в продвижении и утверждении современного, объективного подхода к изучению жизни и творчества Пушкина и за любую сколь угодно яростную критику моих взглядов: «пока мне рот не забили глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность».

В. Козаровецкий

Литературная мистификация является самостоятельным, синтетическим видом искусства.

Литературная мистификация — коллективная игра, ведущаяся сразу и в жизни, и в литературе.

Литературная мистификация тем интереснее, чем больше участников принимает участие в игре.

Предметом успешной литературной мистификации может быть только значительное художественное произведение.

Одна из главных задач литературной мистификации — скрыть ее причину.

Литературная мистификация вводит в заблуждение большинство современников и, следовательно, допускает нарушения этики.

Литературная мистификация всегда обращена в будущее.

Мистификаторы, как правило, оставляют «ключи» для ее разгадки, но не оставляют прямых документальных свидетельств мистификации.

Литературная мистификация требует сугубо аналитического подхода при ее исследовании.

Литературная мистификация считается состоявшейся, когда она разгадана.

Литературная мистификация становится тем значительнее, чем дольше остается неразгаданной.

Настоящая литературная мистификация никогда не может быть разгадана «до конца».