Тайна седьмого уровня
Шрифт:
Наручники он снял, едва только мы (попрошу без скабрезностей, в конце концов, он мне, можно сказать родственник) возвратились из санитарной комнаты. И сразу же вернулся к волнующей его – да и меня, признаться, – теме:
– Ну, так как – твоя очередь? Продолжим?
– Легко. – Я самым наглым образом развалился на диване в позе страдающего тяжким похмельем римского патриция. – Еще вопрос можно?
– Ну? – слегка настороженно разрешил он, ожидая какого-то подвоха.
– Ты-то каким образом во всем этом оказался? Вроде ж в ГРУ служил, в спецуре, сам же говорил?
– А, ты об этом… – заметно расслабился мой спирально-клонированный близнец. – Ну да, служил, а в конце восьмидесятых меня и еще троих пацанов сюда направили. Сначала-то охрана объекта сборная была, армейский спецназ с «Альфой», «Вымпелом» и «Каскадом» напополам. Ну, как еще товарищ Сталин завещал: для эффективного взаимоконтроля и большей объективности. А на внешнем периметре, на материке, спецназ внутренних войск стоял. Ну а после августа «Спираль» полностью автономной стала – со своим гарнизоном внутренней и внешней охраны и даже собственным особым военным округом на территории бывшего Килийского района. Когда предложили остаться служить уже на постоянной основе, я согласился – сильно хотелось узнать, что же мы все-таки охраняли… Ну а когда узнал – дороги назад уже и не было. Да и не хотелось особо – привык. Жизнь здесь, сам понимаешь, получше, чем на «большой земле»…
– Что ж только до майора-то дослужился?
– Да нет, не до майора, – усмехнулся он и похлопал себя по пустому, без погон, плечу. – У нас тут своя иерархия: мои несуществующие майорские звезды здесь – это повыше, чем полковничьи – там. Я вообще-то уже второй год начальник всей внутренней охраны объекта. Удовлетворен?
– Угу. – Тянуть дальше было уже некуда – я и так узнал более чем много. – Ладно, моя очередь… Только, слушай, открой секрет: на чем мы спалились? Вы ж нас, я так понял, еще у бункера засекли?
В ответ майор смущенно хмыкнул:
– Это не совсем так… Засекли-то мы вас действительно еще на территории «Вервольфа», там система видеокамер наблюдения по всему периметру, а вот дальше…
– Подожди секунду, а вообще – чем вас так бункер-то этот заинтересовал? Знали о нем что-то?
– Это уже третий твой последний вопрос, – буркнул он, однако запираться не стал, объяснил: – После того как «Спираль» обнаружили и исследовали, по всему Союзу начали всякие аномальные зоны искать – была такая секретная директива, «Зона А» называлась, —думали, может, еще что-нибудь подобное разыщут. Одной из найденных зон и была территория бункера, причем ее параметры были наиболее близки к «Спирали». Несколько лет ее довольно плотно изучали, ничего особенного не нашли, но на всякий случай, конечно, «закрыли» и под наблюдение поставили. Предполагали, что там канал связи с параллельным миром, даже научились определять, когда именно он открывается… И, как видишь, не ошиблись! Правда, проходить из одного мира в другой мы не могли – почему-то отсюда, с нашей стороны, это невозможно.
– Ясно… Ну а дальше?
– А дальше мы опоздали. Разминулись с этими ментами-патрульными буквально на полчаса. Надо ж вам было на них нарваться!..
– Так это не вы их послали?
Майор аж дернулся от возмущения:
– Нет, конечно! Пост у них там на выезде от бункера – и если бы они, олухи, не опоздали, вы бы их издалека заметили и грамотно стороной обошли. А так мы вас почти на полдня потеряли. Пришлось в итоге все поезда из Винницы в Раздельной останавливать и проверять…
– Ну а если б мы в другую сторону рванули? Тогда что?
– Тогда бы вы нас, конечно, тоже интересовали, но уже в меньшей степени: это бы означало, что о «Спирали» вы не знаете. Искать-то мы вас искали бы, но уже не только своими силами – подключили бы «контору». Наше дело – о безопасности объекта заботиться. – Майор неожиданно взглянул на меня, словно вспомнил о чем-то, давно не дававшем ему покоя. Так и оказалось: – Слу-у-ушай, коллега, объясни мне одну вещь: почему ты того водителя в живых оставил? Все понимаю, а тут вот – не могу, а? – И он уставился на меня с таким интересом в глазах, что мне даже стало неудобно.
Помолчав несколько секунд, я грустно усмехнулся:
– Не поверишь, но я его просто пожалел…
– Да ну?! – Похоже, он мне не поверил.
Ну и хрен с тобой, коллега, все равно, блин, не поймешь!
– Представь себе. – Я потянулся за термосом и, открутив крышку, обнаружил внутри вполне приличного качества кофе.
– Ну и дурак, – мрачно буркнул он. – Между прочим, из-за твоей жалости парень через допрос третьего уровня воздействия прошел. Ну не могли мы поверить, что такие серьезные ребятки, как вы, свидетеля в живых оставили! Так что лучше бы ты его просто на месте пристрелил…
До боли сжав зубы (а что я, собственно, хотел? Все правильно, любой из нас на его месте бы не поверил… и попытался проверить любыми доступными способами) я спросил:
– Он жив?
– Жив. Сидит в том же блоке, что и водитель ЗИЛа. У вас что, мания такая – всех встреченных водителей в живых оставлять и за собой таскать? – По выражению моего лица он понял, что ждать ответа бессмысленно, и продолжил: – А вообще, вы молодцы – постоянно в отрыв уходили. А захваченный бэтээр? Это ж просто классика, я даже о своем «аквариумном» прошлом вспомнил! И это при том, что мы знали, куда вы прорываетесь… Молодцы, честное слово!
Не обращая на его слова особого внимания, я молча допил кофе из пластикового стаканчика, дожидаясь, когда майору наскучит воспевать доблесть нашей основательно поредевшей боевой группы. Дождался, конечно.
– Ну что, может уже все-таки моя очередь? Вопросик задать дозволишь?
Одним «вопросиком» он, конечно, не ограничился. За полученные сведения – в принципе, чего греха таить, совершенно бесценные сведения! — мне пришлось расплачиваться почти полуторачасовым монологом. К которому я, честно говоря, к этому времени уже был готов. Сам того не ведая, мой двойник дал мне достаточно времени и аналитических данных, чтобы решить, о чем говорить, а о чем нет. Я бы, например, на его месте сначала вытянул из пленного все, что он знает, а потом уже налаживал психологический контакт и давил на ответную откровенность; хотя, учитывая все тот же внутривенно вводимый пентотал и прочую фармацевтическую гадость, может, он и прав – спешить-то ему вроде и некуда. Кроме того, к началу второго тура нашей беседы у меня вдруг «жутко разболелись» голова и подбитый глаз – и мне было высочайше дозволено вести монолог, лежа на диване.
Рассказывать он мне не мешал и даже вопросов почти не задавал – видимо, надеялся потом пару раз внимательно прослушать запись – о том, ведется ли она, я даже и спрашивать не стал: не хотелось выглядеть наивным идиотом. А рассказывал я подробно, понимая, что от моей откровенности сейчас зависит не только выгаданное на восстановление нужных для последнего рывка сил время, но и успех всей операции. А возможно, и жизнь капитана, бросать которого я, по крайней мере пока, отнюдь не собирался…
Прекрасно понимая, что утаить факт существования своего мира и ошибочность предположений майора о моей принадлежности к их «исходному» миру не удастся (попытайся я сделать это, он бы «срезал» меня на несовпадении в описании «Вервольфа», который здесь был одноуровневым), я честно выдал ему всю историю деда и своей долгой дороги к бункеру. Исхитрившись при этом еще и получить сочувствие по поводу незаслуженных преследований со стороны «этого вашего местного КГБ».