Тайна Солнечной принцессы-1
Шрифт:
А мы сидели в кабинете повелителя и медленно бледнели от полученной информации. Нас искали почти сутки, представляете. Напоролись, сами не зная, на очередную магическую ловушку, время для нас и замедлилось. Странная в этом туннеле магия, древняя и жутковатая. Это сколько бы дней прошло, если бы мы там еще подзадержались?
В общем, досталось всем. Инар не кричал, он был странно, тревожно спокоен. Зато Эвен в выражениях не стеснялся. Альт и Али угрюмо молчали, Тея злилась, но виновато злилась, я старалась не поднимать взгляд от исцарапанных рук,
— Тара, кончай слезами обливаться, — прошипела Тей, когда нас всех, под конвоем рассортировывали по комнатам. Тею, в мою отправили. В ее мастер Крейм потайной ход изучал. И чувствую я, потеряли мы нашего мага исследователя, всерьез и надолго. А мне придется с камешками самой разбираться. Главное, чтобы времени и сил хватило. Кстати о камнях.
— Тей, я должна тебе кое-что рассказать. Это очень важно, — начала я и полезла в свой тайник, за мыслеловом. А наткнулась на пустоту. — Так, стоп.
А где камень?
Я сняла свою шкатулку для драгоценностей с полки, высыпала содержимое на пол, снова открыла потайную панельку, но камня не было. Пусто. Украли? Или я сама… Нет, не может быть. Я точно помню, что когда уходила, положила его в тайник.
— Что ты там ищешь?
— Ничего, — хмуро ответила я. Ничего не понимаю. Кто-то забрал камень. Но кто? О тайнике только Тея знала. Даже Эвен не в курсе. Или просто я об этом ничего не знаю.
— Клем, отомри. Ты меня пугаешь.
— Прости. Я просто… потеряла кое-что.
— То, что хотела мне показать?
— Да.
— Слушай, может, потом покажешь, а? Я жутко измотана. Помыться хочется и спать. А то у меня такое чувство, что меня долго и с наслаждением били. И еще Инар со своими взглядами. Бедную Тару довел, а она на него так смотрит…
— Что? — удивилась я. — Как смотрит?
— А ты думала, она после вызова вслед за сестрой потащилась наказание принимать?
Вообще-то именно так я и думала.
— Она Инарчика надеялась увидеть. И сегодня тоже такие взгляды на него бросала. А он, чурбан бесчувственный, даже не заметил.
— Постой, ты хочешь сказать, что Тара влюблена в Инара?
— Ну да. Она еще в прошлом году на балу среди дебютанток была. Тогда, наверное, и влюбилась. Только не знает, глупая, что у моего брата сердца нет. Он даже понятия не имеет, что бывает такое чувство — любовь.
Ох, что-то мне не хорошо. Присесть надо.
Я дотащилась до кресла и упала в него. Ошибаешься, подруга, есть у него сердце, и оно принадлежит мне, вот только все остальное он отдавать отказывается. И никакой он не бесчувственный. Просто ты его никогда настоящим не видела. А я вижу каждую ночь, каждый раз, глядя в его темные, мерцающие глаза, в которых загорается пламя.
— Ладно, я в душ.
— Ага, — равнодушно отозвалась я, кусая губы. День был какой-то длинный и паршивый, и закончился паршиво, и я боюсь почему-то наступления завтра. Потому что завтра мне воздастся за сегодняшнее приключение, в котором я, в общем-то, и не виновата вовсе. Но кому ж это интересно? Вот именно, что никому.
Думая об этом, я с тоской посмотрела на зеркало, и неожиданно оно пошло рябью, и оттуда появилась рука Инара. И, конечно, я за нее ухватилась, и пусть Тея все что угодно думает, но мне очень нужно с ним поговорить, убедиться, что все хорошо, вот только, перейдя по переходу, я поняла, что хорошо совсем не было. Он был холодным и отстраненным, и так же отстраненно посадил меня в кресло.
Я никогда не была в его комнате, но часто представляла, а какая она? Впрочем, реальность оказалась не такой, как мне виделось. Здесь все было просто, аскетично даже. Никакой гостиной, вместо нее кабинет, заставленный книжными шкафами, большим дубовым столом, и более низким столиком посредине комнаты, столешницей которого служила карта нашего мира. На одной из стен тоже висела карта, очень напоминающая ту, что была в Особом отделе. Даже точки на ней светились тем же цветом. Пока я рассматривала их, Инар принес тазик с водой, бинты и начал меня отмывать, точнее отмывать от грязи порезы на руках и лице.
— Что? Совсем все плохо? — попыталась пошутить я, но мою шутку не приняли и продолжили все также отстраненно отмывать руки. — Между прочим, в моей комнате душ есть. И весьма неплохой.
— Помолчи, будь любезна, — услышала равнодушный ответ.
— Прости меня, — испуганно попросила я. Что в его голосе, взгляде, действиях мне совсем не понравилось.
— За что?
— Не знаю, за все.
— Вот видишь, ты даже не знаешь.
Он улыбнулся и коснулся тряпкой ссадины на щеке. А я запоздало поняла, что он без перчаток.
— Инар, пожалуйста, что бы ты не задумал, не делай этого.
Меня реально затрясло, от страха, потому что поняла где-то на уровне инстинктов, что мое сегодняшнее приключение стало последней каплей в чаше его терпения. И моей фатальной ошибкой, похоже.
— Пожалуйста, пожалуйста, — я всхлипнула, а он меня обнял, погладил по волосам, только меня это не успокоило, наоборот еще сильнее испугало.
— Т-ш-ш, все хорошо. Все будет хорошо.
— Не будет. Я знаю, что не будет. Пожалуйста. Не делай этого.
Я заплакала, горько, жалобно, от напряжения и предчувствия чего-то ужасного, непоправимого. А он стер мои слезы с щек и… поцеловал, коснулся своими чудесными губами моих искусанных губ.
И это было, как взрыв, как вспышка молнии, так, словно я окунулась в озеро чистейшего наслаждения. Все мое тело, да что тело, сама душа запылала от восторга, счастья, чего-то такого непередаваемо прекрасного. Я никогда ничего подобного не испытывала, ни с кем и никогда. А потом… потом… потом я проснулась все в том же кресле, одна, а в ванной текла вода. И с ужасом начала понимать, что это был всего лишь сон, самый прекрасный и ужасный сон на свете, и от этого сна я никогда бы не хотела просыпаться. Никогда.