Тайна старой леди
Шрифт:
– Здравствуй, Арина Лескаева. Что-то у тебя все не слава Богу, девочка. Что так-то, а?
– Да вот только сама думала об этом почти всю ночь, – хрипло прокаркала я и осторожно прокашлялась.
– Я взял на себя смелость и принял решение за вас всех, Арина. Мои люди сейчас помогают твоей маме собрать самые необходимые вещи. Сейчас твой отец напишет заявление об увольнении с работы. Я дождусь прихода лечащего врача и выясню, разрешена ли транспортировка тебя самолетом. Виктор вот говорит, что нужно написать отказ от госпитализации. Вопрос с полицией я тоже решу, когда начнется рабочий день. Думаю, что за полдня мы управимся.
– У вас и самолет есть?
– У моего хорошего знакомого. И самолет хороший, не переживай за безопасность. Как ты относишься ко всему этому?
– Нормально отношусь. Папа хоть отдохнет немного от всего этого дурдома. Он уже с ног валится и от моих проблем, и от своей работы.
Папа пытался возражать. Получалось неубедительно.
– Только я не поняла, или вы не сказали – а куда мы потом? Когда прилетим?
– А потом вы в мой дом в пригороде. Там нет никого, мы зимой живем в городской квартире. Сейчас там включили отопление по полной, делают уборку, готовят вам комнаты и еду. За тобой будет ухаживать отец, делать перевязки и что необходимо. Хирург тоже будет приезжать. Познакомитесь с ним в аэропорту, он проедет с нами и уже в доме осмотрит тебя. Виктор Александрович говорит, что ранение не очень опасное.
И у него, в свою очередь, будет время помочь мне. Это наши мужские дела, Арина. А ты выздоровеешь, потом уже решите всей семьей, куда наступать дальше. Рядом большой город, проблем с трудоустройством для твоего отца не будет. А пока устроишь себе небольшой отпуск, да, Виктор? Как будто все объяснил, тебе все ясно, Арина?
– Вы просто разжевали все, Аркадий Иванович - тупой поймет.
– Ну и отлично. Я сейчас проеду к дому, посмотрю что там и как. К тому времени, когда появится лечащий врач, буду уже здесь.
Он ушел, а мы с папой смотрели молча друг на друга.
– Пап, а это не слишком?
– По нашим меркам слишком, Аришка, а по его… кто знает, что для таких, как он - слишком. Просто по человеческим меркам – достойно. Человек пришел на помощь в ответ на просьбу. И помощь предоставил не только согласно просьбе, но и своим возможностям. Я рад, если честно. Мне и правда нужна передышка. И я говорил тебе, что он понравился мне еще тогда - хороший мужик, настоящий. И интерес сейчас у нас общий в связи со всеми этими угрозами, так что давай пока просто плыть по течению.
– Давай, пап.
В самолет меня затащили на носилках. А вот внутри устроили в кресло, полулежа. Я почти весь полет то наблюдала за тем, как все развлекают хитрую Славку, то спала, то смотрела в иллюминатор. После посадки опять начали готовить носилки, и я выразила желание попробовать сойти с самолета самостоятельно, но Аркадий Иванович с папой так категорично запротестовали, что я даже удивилась. Вышли из самолета мама, папа с мелкой на руках, потащили меня. Носилки качались, кружилась голова, и я закрыла глаза – они были правы, пока рано храбриться. Возле медицинского автомобиля обвела глазами всех и увидела Ярослава. Сразу вспомнила как орала тогда, как больная, стыдно стало до слез. Сморгнула их и отвернулась- спряталась. Он поздоровался:
– Привет. Я только узнать, как дела. Я вообще женюсь, так что тебе ничего не угрожает, не дергайся.
Я закрыла глаза опять.
– Вот видишь, Ярослав, как я была права, что это у тебя ненадолго? Как хорошо
– Пустота в груди угрожала превратиться в Большой каньон.
– Кто бы сомневался? – Он отстал, а потом и вообще ушел куда-то в сторону. Его отец последовал с ним.
Когда носилки устанавливали в машину, ощутимо встряхнули меня, и я выпустила эмоции наружу в виде потока слез. Мужчина, севший рядом со мной, стал готовить шприц.
– Сейчас сделаем обезболивание, так сильно беспокоит?
Я подумала, что эта версия менее позорна для меня и простонала сквозь слезы: - Да. – Пусть колет, а еще лучше и снотворное заодно. И чтобы не просыпаться еще года три.
Ехали довольно долго. Я успокаивалась и старалась опять вернуться в привычное состояние. Это получилось, только мои родные безнадега и апатия отчего-то стали почти невыносимыми. С горькой иронией вспоминала, как подумала, что Ярослав примчится, услышав о моей беде, а оно вон как... А оно ожидаемо. Тут я оказалась молодец, тут я оказалась умной, что предвидела такое. А что паршиво мне из-за того, что сама оттолкнула, так это я переживу, не привыкать, чего уж там… Все равно бы не надолго.
Вытащили меня из машины где-то в лесу. Над головой шумел в сосновых кронах сильный ветер. Почти параллельно земле вытягивал голые ветки берез, растущих у стоящего передо мной дома. Врач шел рядом, кутал меня в плед и докладывал:
– Пришлось колоть обезболивающее. Не знаю… могло открыться кровотечение, я не видел рану. Сейчас проведу осмотр, сделаю перевязку. И историю еще не смотрел. Думал - в машине, но от сотрясения ей стало хуже, так что вам придется немного подождать, чтобы я мог сказать, что думаю о состоянии больной.
Я поискала глазами, кому он докладывал – чуть отстав от нас, шли Аркадий Иванович со скорбным лицом и Ярослав. Врач, очевидно оценив степень заботы обо мне, яростно доказывал свою проф.пригодность, сыпал терминами и лицу придал выражение совершенно не похожее на то, что имел в машине – мрачное и озабоченное. Папа и мама с мелкой на руках шли чуть поодаль за нами. Мира что-то радостно верещала, увидев то ли птичку, то ли белку. Я была спокойна за них.
Дом я толком не смогла рассмотреть, только заметила кремовые стены, белые фигурные углы да слишком большие окна. Меня протащили вверх по лестнице, внесли в просторный вестибюль, сняли плед и потащили снова куда-то наверх. В глазах прыгало, и я их закрыла. Врач забеспокоился:
– Вы отец больной? Медик, как я понял? Помогите раздеть ее для осмотра. Где мы можем вымыть руки? – Они отошли, а меня занесли в комнату.
Аркадий Иванович скомандовал: - Подносите к кровати. Нужно перенести максимально осторожно. Я сейчас сниму пальто, минуту, Арина, потерпи. Кровать очень удобная.
Его, суетливо запутавшегося в рукавах пальто, молча отстранил Ярослав. Поднял меня и почти на вытянутых руках понес к кровати.
– Почему постель не разобрана? Выйдите с носилками. Я сейчас. Ярослав, кто из прислуги в доме? Их что – не предупредили? – говорил он, быстро разбирая постель. Ярослав осторожно согнул руки, прижимая меня к груди. Очевидно, держать на вытянутых руках было тяжело. Я закрыла глаза. Опять хотелось плакать. Доктор заговорил с порога: - Кладите. И выйдите, пожалуйста, все. Виктор Александрович, снимайте с нее одежду. До пояса. Перевязочный со мной. Обезболивание еще действует. Пока вы раздеваете, я прочитаю историю.