Тайна Святой Руси. История старообрядчества в событиях и лицах

Урушев Дмитрий Александрович

Прежде всего, игумен старался облегчить условия жизни на Соловецких островах. Среди лесов и болот прокладывались дороги и каналы. Появились скотный двор, садки для разведения рыбы, а также невиданные технические новшества: с помощью системы особых труб сваренный квас самостоятельно разливался в бочки и погреба. Так же, без участия людей, рожь засыпалась в сушило, а специальное сито позволяло механически насыпать и веять муку и отруби.

Стараниями Филиппа в обители выстроены два величественных храма — трапезная Успенская церковь и Преображенский собор. Под северной папертью собора игумен выкопал

себе могилу, но ему не суждено было лечь в нее.

В 1566 году московский митрополит Афанасий «за немощию велию» оставил управление Русской Церковью. И царь Иван IV вызвал в столицу соловецкого игумена.

Филипп долго отказывался от митрополичьего сана. Он не чувствовал духовной близости с Иваном Грозным. Особенно смущала игумена кровавая опричнина. Наконец царь и будущий митрополит пришли к уговору, что Филипп не будет вмешиваться в дела опричнины и в «царский домовой обиход», но и не оставит митрополии в случае, если государь не сможет исполнить его пожеланий. Посвящение Филиппа на московскую святительскую кафедру свершилось 25 июля 1566 года.

Однако новый митрополит решился противостоять Ивану Грозному. Георгий Федотов писал: «В годы кровавой революции, произведенной верховной властью, митрополит Филипп восстал против тирана и заплатил жизнью за безбоязненное исповедание правды».

Формальным поводом для разрыва между царем и иерархом стало событие, случившееся в Великий пост 1568 года. В Крестопоклонную неделю, когда Иван Грозный со свитой пришел в кремлевский Успенский собор, Филипп отказался благословить его и начал открыто порицать беззакония, творимые царем и опричниками.

Самодержец в сердцах ударил жезлом об пол и крикнул: «Доселе я был кроток с тобой, митрополит, с твоими приверженцами и с моим царством. Теперь вы узнаете меня!» С этой угрозой царь ушел из собора.

На следующий день начались казни бояр и служилых людей митрополита. Многих из них подвергли пыткам, вероятно, в поисках улик против Филиппа. Участь иерарха была решена. Но Грозный хотел соблюсти видимость канонического порядка.

Над митрополитом был устроен соборный суд. Нашлись лжесвидетели. К глубокой скорби святителя это были иноки и его бывшие ученики из Соловецкой обители. Филиппа обвиняли во множестве мнимых преступлений до чародейства включительно, что было обычно для политических процессов того времени.

Отвергнув все обвинения, иерарх пытался прекратить суд, объявив о добровольном сложении сана. Но отречение не было принято. Царь настаивал на казни (сожжении) Филиппа, но духовенство вымолило ему жизнь. Глава Церкви был осужден на лишение сана и пожизненное заточение в монастыре.

Но сначала митрополита ожидало поругание. Уже по вынесении приговора Филиппа заставили служить литургию в Успенском соборе. Это было 8 ноября 1568 года на праздник Архангела Михаила. В середине службы в храм ворвались опричники во главе с Алексеем Басмановым, который громко зачитал соборный приговор.

Опричники бросились на митрополита, сорвали с него архиерейское облачение и одели в грубое монашеское платье. Затем они вытолкали его из храма и на простых дровнях повезли из Кремля, ругаясь и избивая. Филипп благословлял народ, который в слезах провожал своего пастыря.

Святителя долго томили в подвалах московских монастырей, держали в оковах, надели на шею тяжелую цепь, а на ноги — колодки. Наконец его заточили в Тверской Отроч монастырь.

Переезд в Тверь постарались сделать для Митрополита как можно более тягостным. По словам «Жития», «святой на пути многу пакость и унижение прият». Много пришлось претерпеть ему и от приставленного стеречь его «пристава неблагодарна», имя которого сохранила нам история: его звали Степан Кобылин.

Между тем на Руси продолжал бушевать пожар опричнины. В декабре 1569 года Иван Грозный двинулся со своим войском на Новгород. Путь лежал через Тверь. Не доезжая до города, царь отправил самого лютого из опричников Малюту Скуратова к Филиппу как бы за благословением. Страшный гость вошел в келью страдальца 23 декабря.

Митрополит узнал опричника и понял, зачем он пришел. Он не потерял обычного спокойствия и не выразил удивления, а только сказал: «Делай, как хочешь, любезный, за чем пришел» — и начал молиться. Малюта схватил «подглавие» (подушку) и задушил святителя. Выйдя на улицу, палач объявил настоятелю монастыря и приставу, что митрополит умер их небрежением от чрезвычайного угара в келье.

Мученическая кончина и неустанная деятельность митрополита Филиппа накрепко запечатлелись в исторической памяти русского народа. Он являлся не только великолепным устроителем монастырской жизни, но и одним из самых значительных исторических деятелей эпохи Ивана Грозного. Недаром Николай Карамзин увидел в святителе «знаменитейшего из героев древней и новой истории».

Опубликовано: газета «НГ-религии» (приложение к «Независимой газете»), 2006, № 14 (186).

ПАТРИАРХ ТРЕТЬЕГО РИМА

В русской истории необычайно тесно переплетены судьбы государства и Православной Церкви. Интересы державной внутренней и внешней политики нередко отображались в событиях церковной жизни. Иногда религиозные деятели становились заложниками этих интересов, подобно первому московскому патриарху Иову.

Будущий патриарх родился около 1525 года в городе Старице (нынешняя Тверская область) и в миру звался Иоанном. Его родители, числившиеся между посадскими людьми, отдали сына на воспитание в Старицкий Успенский монастырь. По словам древней «Истории о первом патриархе Иове Московском», Иоанн «от той же святой обители архимандрита Германа воспитан и грамоте и всему благочинию изучен и страху Божию добре обучен».

После первоначального обучения грамоте Иоанн тщательно изучил церковные книги. В то время образованные люди уделяли особое внимание развитию памяти. Эта способность у будущего архиерея была развита вполне: «Всю Псалтырь, и Апостол, и Евангелие без книг толкование сказывал и читал». Даже в глубокой старости, потеряв зрение, он совершал литургию по памяти.

Кроме того, Иоанн был обучен переписыванию книг и так овладел искусством излагать свои мысли на бумаге. Юноша принимал самое близкое участие в жизни монастыря, особенно в богослужении, ибо у него был звучный голос: «Прекрасен бо был в пении и во чтении, яко труба дивна всех веселя и услаждая слухи сердца слушателей».