Тайна темной комнаты
Шрифт:
— Ну — кто? — спросил я.
Я почему-то был твердо уверен, что в комнате той все именно так, как я видел во сне — поэтому, честно говоря, сильно боялся.
— Видимо, мне придётся, — сказал Гага.
— Что значит, «придется»? — разозлился я. — Будем тянуть жребий, как договорились. Спички есть?
— С вредной привычкой курения покончил во втором классе, — насмешливо сказал Гага.
— Ну, тогда считаться будем — ясно? Пришлось вспомнить малолетскую считалку: «Эники, беники, си, колеса,
«Ну, что ж, — усмехаясь про себя, подумал я, — один раз уже влезал в эту комнату, во сне, второй раз влезать будет уже легче!»
Гага привязал веревку мне за пояс, еще раз обвязал вокруг руки.
— Только помни, в чем главная опасность! — сказал Гага.
— Думаю, в том, что можно грохнуться! — стараясь улыбнуться, сказал я.
— Да нет, — с досадой сказал он. — В том, что рядом с тем окном — окно комнаты кочегара! Наверняка он за нами следит. Я думаю, что как-то он с замурованной комнатой связан.
— Ах вот, оказывается, в чем опасность! — насмешливо сказал я, но Гага, как мне кажется, насмешки не почувствовал.
— Ну, мне пора! — я махнул рукой и на четвереньках полез к краю.
Потом осторожно слез, повис, держась руками за ржавый край. Сердце билось, как пойманная рыба. В глазах потемнело, я почувствовал боль в животе и плече. Отпустив край крыши, я болтался в воздухе, как кукла, веревка стискивала плечо и живот. Потом, шурша об острый край крыши, веревка стала удлиняться. Я начал опускаться. С каждым метром я чувствовал облегчение, почти счастье, все-таки на один метр спустился, если падать, то уже с меньшей высоты!
Потом я оказался напротив окна четвертого этажа. К счастью, в комнате никого не было, но зато на подоконнике среди цветов сидела кошка, та самая, черная, с белой головой, которую мы встретили на «необитаемом» острове! Она сидела среди цветов спокойно и, как мне показалось, насмешливо глядела на меня.
«Так. Еще одну глупость придумали!» — казалось, говорил ее взгляд. Потом я болтался уже ниже окна, но этот насмешливый взгляд кошки продолжал преследовать меня. Наконец, я нащупал ногой внизу углубление — окно. Я уже висел, извиваясь на веревке, как червяк, пытаясь заглянуть вниз, в это окно. Веревка толчками спускалась, и вот уже моя голова оказалась на уровне закрытой форточки.
Стекло отражало белые облака и синее небо — пришлось долго двигать головой, чтобы увидеть внутренность комнаты. Так! Обычный стол. Диван у стенки… Около дивана аквариум, фикус… Таинственная комната, к которой я с таким риском спускался, оказалась точным повторением моей комнаты, в которой я живу!
Некоторое время я размышлял над этим загадочным совпадением: зачем кому-то понадобилось эту комнату делать полным повторением моей? И рыбки в аквариуме точно такие же: одна совсем золотая, другая буро-ржавая… Это же мои рыбки! И тут я с диким приступом злобы понял, что никакая это не другая комната — это именно моя комната, и для того я с такими трудностями спускался с крыши, чтобы увидеть собственную свою комнату! Не рассчитали, болваны, и теперь я вишу совершенно не там! К тому — же я стал крутиться, еще прибавилось головокружение. Когда я оказывался лицом к окну, носками ботинок я пытался дотянуться до ржавого подоконника, подтянуться, встать на подоконник, немного отдохнуть. Наконец, это мне удалось, я подтянулся подошвами к окну, жадно схватился за термометр, укрепленный на окне, выпрямился. Я стоял, тяжело дыша, глядя внутрь своей комнаты. Конечно, можно было постучать в стекло, бабушка вошла бы в комнату и открыла, но я представил, что с ней будет, когда она увидит меня за окном, на уровне третьего этажа,
Веревка пошла, и скоро я с облегчением ступил на твердый асфальт, с трудом развязал узлы. Веревка поползла вверх, и, мотнув растрепанным кончиком, скрылась на крыше.
Я не успел еще отдышаться, как прибежал Гага.
— Да… промахнулись немножко! — сказал он. Как всегда — все уже знал!
— А хоть чуть-чуть… заглянуть в ту комнату не удалось? — с надеждой спросил он.
— Если бы у меня была шея, как у жирафа, тогда, может быть, и заглянул бы!
— Ну ладно, — сказал Гага, — короткий отдых! Все-таки праздник сегодня — имеем право.
Мы вышли из двора, добежали до Летнего сада, и там, стоя на парапете, руками держась за решетки, смотрели, как по набережной идет современная техника: танки-амфибии, зачехленные огромные ракеты на специальных автоприцепах, потом пушки с толстым, высоко поднятым дулом. Стоял грохот, все дребезжало, когда шла мимо нас очередная колонна; Гага что-то пытался мне говорить, но только зря открывал рот — ни слова не было слышно!
Потом, когда парад прошел, мы вернулись во двор и разошлись по домам: я знал, что бабушка печет мои любимые пирожки с маком. Было уже совсем темно, я спал, как вдруг меня разбудили отчаянные звонки. Потом в комнате зажглась лампа, и возле меня оказался красный, взъерошенный Гага. Его обычное хладнокровие исчезло без следа.
Глаза сверкали, рука, которой он все время поправлял прическу, дрожала.
— Свет… в том окне! — тяжело дыша, проговорил он.
Я подскочил на диване, потом быстро оделся, и мы выбежали во двор. Мы задрали головы, но видно было плохо. Тогда мы быстро пошли в тот конец двора, к высокой глухой стене, с той стороны закрывающей двор, — отсюда окна третьего этажа были видны хорошо. Во всех окнах ярко горел свет, только одно окно — то самое — было темным… Дождь капал на наши разгоряченные лица.
— Сейчас! — прошептал Гага.
И тут, замерев, мы увидели, как в окне той комнаты появился маленький, красный, дрожащий огонек. Но вот он, так же дрожа, стал наливаться, разрастаться. Рядом с ним, с некоторым опозданием, росли еще два огня — желтый и зеленый. Потом огни стали блекнуть, и в комнате снова стало темно. Довольно долго мы ждали, стоя у стены — и снова в той комнате появились странные огни, не похожие ни на лампы, ни на свечи — это было что-то совсем другое! Это повторилось раз десять.
— Надо срочно туда! — прошептал я.
Мы вбежали на чердак, вылезли на крышу. Перевязали веревку на другую трубу — чтобы снова не оказаться в моем окне, чтобы на этот раз точно уже спуститься к загадочному окну!
— Я спущусь! — схватился за конец веревки Гага.
— Нет, я! У меня уже опыт есть, а сейчас время тратить нельзя!
Любой ценой мне хотелось самому проникнуть в тайну замурованной комнаты! Я быстро обвязался веревкой и ногами вперед слез с крыши. Оттого, что я слез с крыши быстро, почти спрыгнул, я стал вдруг раскачиваться взад-вперед и никак не мог остановить это раскачивание! В окне третьего этажа, к которому я спускался, все было другое, чем в прошлый раз — значит, другое окно, значит, я спускаюсь теперь верно!