Тайна точной красоты
Шрифт:
Второй звонок, на мобильный Михаила Фищука, дался ей легче.
– Эх, Миша, Миша. На что вы рассчитывали, явившись ко мне? Вашу крюкообразную фигуру ни с кем не спутаешь. На этот раз вы ошиблись, оставив свидетельницу живой.
Итак, активирован и второй выключатель. В правильном решении задачи о лампочке третий выключатель не надо трогать. "Что ж, так и поступим. Но мне нужна помощница", – решила Валентина Ипполитовна.
Она позвонила по хорошо знакомому телефону.
– Доброе утро, Танечка. Представляешь, следователь дал мне поручение. И попросил, чтобы я еще кого-нибудь привлекла. Из числа знакомых Константина Данина.
– Что-то я не понимаю. О чем вы? – сонно спросила Архангельская.
– Есть версия, что убийство Софьи Евсеевны совершил кто-то из окружения Данина. Этот человек мог приехать к ним на метро. В этом случае его должна зафиксировать камера видеонаблюдения метрополитена.
– Так. И что? – Архангельская уже говорила четко, словно по ходу разговора успела умыться холодной водой.
– Нам надо вместе посмотреть запись последнего часа перед убийством. Я бы и одна справилась, но ты знаешь многих коллег Данина лучше, чем я. Поможешь? Надо выявить тех знакомых семьи Даниных, кто неожиданно появился в то утро около их дома.
Вишневская не стала уточнять, что, прежде всего, ее интересует муж Архангельской, Феликс. Учительница подумала, что она не видела Базилевича два года и может не узнать его в толпе на маленьком экране. А вот реакция Татьяны от нее не ускользнет.
– И что это даст? – осторожно поинтересовалась Архангельская.
– Новую информацию для размышления. Если мы кого-то узнаем, следователь сопоставит факты с предыдущими заявлениями этих людей. Возможно, кто-то обманывал. Тогда надо разобраться: зачем он это делал? Понимаешь, расследование серьезных преступлений состоит из таких вот мелких шагов.
– Понимаю… Я постараюсь… Может, отложить на понедельник?
– Если ты занята, то я одна справлюсь.
– Нет-нет. Куда надо приехать?
– Давай встретимся прямо в метро. На "Садовой".
– Хорошо, приеду. Часа через полтора.
– Замечательно. Встретимся внутри станции. – Вишневская собралась положить трубку, но решила уточнить еще один момент. – Танечка, мне, как вашей учительнице, весьма любопытно, насколько сильно мне удалось привить ученикам любовь к математике. Вот, твой Феликс. Став бизнесменом, он совсем забросил математику?
– Ну, почему же. Он спрашивает меня о том, что творится в институте. Иногда встречается с бывшими коллегами. Данину позванивал. Ваша прививка имеет пожизненное действие. – Татьяна неожиданно перешла на шепот. – Представляете, Феликс пришел вчера поздно и сейчас еще спит. Я на цыпочках вышла из спальни. И знаете, что увидела на его тумбочке? Книгу о теореме Ферма! Он до сих пор интересуется математикой.
– Надо же, – Валентина Ипполитовна на миг растерялась. Вчера из ее квартиры пропала подобная вещь. – Это старая книга? Из серии "Занимательная математика"?
– По-моему, да. В мягкой потертой обложке.
– Я рада, что мои ученики, так любят мой предмет, – грустно произнесла старая учительница.
– Это благодаря вам!
– Конечно, конечно.
– До встречи.
Вишневская потерянно кивнула и нажала отбой. Неужели, благодаря ее труду, ученики способны пойти на убийство? Они до такой степени влюблены в математику, что не останавливаются ни перед чем. Учительница опустилась в кресло, тонкие ладони беспомощно легли на колени. А разве великая математика менее значима, чем яркая красотка? Ради любви к женщине греки пошли войной на Трою, чего уж говорить про обычные убийства на почве безумной любви. Их невозможно сосчитать.
Настойчивый звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Валентина Ипполитовна подошла к двери, закрытой на цепочку, посмотрела в глазок.
Вот это да! Ее метод сработал. Один из "выключателей" привел к мгновенной "вспышке"!
Однако радость от собственного предвидения сменилась страхом. Лицо человека, стоящего за дверью, пылало злобой.
32
1992 год. Снакт-Петербург. Россия.
Учеба в университете давалась Константину Данину легко. Изучению основных предметов он уделял минимум времени, часто пропускал лекции, однако всегда блестяще отвечал на экзаменах. Константин слыл замкнутым и нелюдимым, студенческие компании он игнорировал, но стремился побывать на каждой математической конференции, проходящей в городе. Только жена Татьяна да близкий друг Феликс Базилевич знали, что все свои силы он тратит на поиск доказательства теоремы Ферма.
Константин проштудировал горы книг и научных статей, имеющих хоть какое-то отношение к великой проблеме. Но этим он не ограничился. В поисках свежей идеи, он изучил все новейшие достижения из самых разных разделов математики. Он знал, что гениальные открытия чаще всего рождаются на стыке знаний из смежных областей науки. Если крупнейшие специалисты по теории чисел за долгие годы не смогли отыскать доказательство теоремы, то надо двигаться не вглубь, а вширь, решил Данин.
Стремясь к горизонтам научных свершений, Константин обнаружил, что математика состоит из островков знания в океане неизведанного. Разрозненные острова под названиями: геометрия, алгебра, теория вероятностей, комбинаторика, теория управления, функциональный анализ, дифференциальные уравнения, теория графов и многие другие, отделены друг от друга. На них трудятся узкие специалисты, которые разрабатывают свои методы, почти неизвестные на соседних островах. И только самым решительным математикам с широким кругозором удается перебросить мостик с одного острова знаний на другой и объединить лучшие достижения соседей, чтобы получить новый выдающийся результат.
Так поступил и он. И этот подход принес долгожданный прорыв.
К окончанию матмеха Данин нащупал оригинальный многоступенчатый путь к решению самой неуступчивой проблемы математики и два летних месяца между учебой и работой посвятил кропотливой записи сложнейшего доказательства. Татьяна негодовала. Муж, который и так почти не замечал ее, категорически отказался от запланированной поездки к Черному морю и даже на уютную дачу, на берег Финского залива, ни разу не выехал. Забыв обо всех простых радостях, он как одержимый исписывал малопонятными уравнениями страницу за страницей, порой перечеркивал их, рвал, выбрасывал, а затем кропотливо выводил новые громоздкие формулы.
К сентябрю сто восемьдесят страниц убористого текста, испещренного всеми возможными математическими знаками, были сложены в толстую папку, на которой, по укоренившейся привычке давать всему условные обозначения, появились две крупные буквы: ТФ.
Великая теорема Ферма обрела, наконец, достойное ее грандиозное доказательство.
Константин Данину удалось построить громоздкое здание из многоуровневых конструкций, позаимствованных из теории чисел, функционального анализа, геометрии, теории множеств и эллиптических кривых. Совершенно разные разделы математики неожиданным образом переплетались в его работе, поддерживали и дополняли друг друга. Извилистый путь логических выводов вел ученого с одного этажа рассуждений на другой через сложные лабиринты отдельных подзадач. Требовались широкие познания в математике и недюжинный труд, чтобы продраться сквозь хитросплетение формул на самый верхний этаж монументального строения и воскликнуть: теорема Ферма полностью доказана!