Тайна услышанная по радио
Шрифт:
Серега шел по мраморным ступенькам, шагал по новенькому линолеуму, и за ним повсюду тянулся белый след, напоминающий пролитую сгущенку.
Что и говорить, несносно, да что там - противно, совершенно ужасно было идти вот так под конвоем крикливых теток в белых халатах.
Противно и липко. И совсем не сладко.
Особенно, когда Серегу подвели к приемной директора фирмы "Малыш и Карлсон", и провели через строй толстяков и взволнованных мамаш. В этот момент он и вовсе не поднимал глаз от пола, и только слышал за собой чей-то смех, насмешливые реплики,
В конце-концов, не обращая на своем пути внимания на Тамару Федоровну, мучительницы из кондитерского цеха втолкнули Серегу в директорский кабинет, и снова разом заговорили про материальный ущерб.
Мих-Мих слушал их с усталым, несколько брезгливым выражением лица, и рассматривал исподлобья рассматривал Серегу.
Было такое ощущение, что насквозь проткнули недоброжелательные взгляды.
Серега оглянулся - в дверном проеме зависла пиратская голова коммерческого директора, который разглядывал виновника со спины.
– Надо сообщить на работу родителям, - высказал он затем свое слово. Пусть платят. Посчитайте, сколько было вылито литров сгущеного молока, коммерческий директор подготовит счет.
– Да не меньше пятидесяти литров!
– подхватила зловредная тетка.
– Мы рассчитывали на целую партию пирожных.
Но тут Серега словно очнулся, резко поднял голову, из-за чего в разные стороны разлетелись белые брызги.
– Извините, но я что-то не понял. Какая сгущенка? Вы что! Да я сгущеное молоко с закрытыми глазами узнаю. Любое. У меня мама работает проводником в поезде, и почти что из каждого рейса приводит сгущенку из разных городов. А разве это сгущенка? Клейстер какой-то! Вот, попробуйте сами!
И Серега лизнул свою руку, а потом протянул её окружающим, чтобы они тоже убедились, что он говорит правду.
Лицо Мих-Миха сразу же сделалось красным, но особенно резко покраснели глаза:
– Молчать!
– закричал он.
– Он ещё издевается! Посчитайте как за сгущеное молоко самого высшего качества, будет знать, как грубить старшим.
– Но я и не думал грубить, - попытался оправдаться Серега.
– Но только зачем вы меня обманываете? Ведь это же не сгущенка...
– Я все сказал - освободите кабинет!
– коротко рявкнул директор.
Серега от обиды прикусил губу. Говорить что-то ещё было совершенно бесполезно. Он просто смотрел, как с него капала, капала, и капала белая масса, натекаясь теперь уже на паркетном полу в небольшую липкую лужицу.
Больше всего он теперь боялся зареветь перед этими прохвостами, и особенно - перед директором фирмы "Малыш и Карлсон", который из-за своей жадности, оказывается, был готов на любой обман. И ещё теперь Серега Ратников живо представлял, что скажет мама, когда узнает, что ей надо выплачивать некой фирме "Малыш и Карлсон" сколько там сотен, а может быть даже тысяч рублей, за целую бочку сгущеного молока, которое на самом-то деле и никаким сгущеным молоком не было! Как ей объяснить, почему её сын оказался в этом кондитерском цехе, и зачем вообще попал в эту фирму?
Наверняка, мама сразу же начнет вслух
Спасение пришло совершенно неожиданно, когда Серега уже совершенно упал духом.
– Извините, что я вмешиваюсь, - сказал главный редактор в коридоре, обращаясь к коммерческому директору.
– Дело в том, что это наш мальчик, с радиостанции. Он у нас курьером работает. С кем не бывает - не туда зашел, не так повернулся. Мы с вами сами расплатимся за счет рекламного времени. Мы сегодня с Михаилом Михайловичем только что решили вопрос насчет рекламы у нас на радио. Отпустите человека.
Коммерческий директор качнул своей бородатой головой, и согласился на редкость быстро. Кажется, ему сейчас было вовсе не до таких мелких недоразумений. Уж кто - кто, но Серега знал, что большая голова коммерческого директора фирмы "Малыш и Карлсон" в данный момент была занята более серьезной, и может быть, даже неразрешимой проблемой по поводу похищенных денег.
– Так что ты там говорил про Ирину?
– переспросил главный редактор, когда они вдвоем с липким, перепуганным Серегой наконец-то вышли на улицу.
Серега оглянулся - Андрея нигде не было. Но, может быть, это и к лучшему? Наверняка, Тонкий тоже не удержался бы от глупого хихиканья и шуточек насчет излишней любви к сладкому.
К тому же, как только Серега оказался на улице, вокруг него тут же начали опасно кружиться осы. Этого ещё только не хватало!
– На речку, бегом, там поговорим, - быстро сориентировался Серега, и первым припустился по направлению к спасительной воде.
К счастью, небольшой пляж был отсюда совсем близко.
Трудно сказать, что подумали отдыхающие, когда на пляже появился мальчик, за которым вился целый шлейф из ос, мух и других жужжащих насекомых, и когда этот странный ребенок со всего разбега, прямо в одежде, с воплем кинулся в воду.
Те кто стоял рядом, потом уверяли, что когда мальчик нырнул, от него во все стороны разошлись белые волны. Впрочем, они быстро исчезли, насекомые тоже быстро рассеялись, и ныряльщик выбрался на берег уже с улыбкой на лице.
Спокойно стащил с себя рубашку и брюки, развесил их кусте, а сам прилег рядом с длинным парнем в черных очках.
– Послушай, а ты что, без музыки совсем жить не можешь? поинтересовался Серега, с удовольствием растягиваясь на теплом песочке.
– Ты думаешь, я музыку слушаю? Если бы! Свою радиоволну, слежу за эфиром.
– И что там сейчас?
Главный редактор молча вынул из своих ушей маленькие наушники, и приложил их к ушам Сереги.
Послышался жужжащий голос Федюни:
"Дор мои радиослушат - мальч и девоч, мужч и женщ, бабушк и дед, и все, кто сейчас слушает "Радио для глух", к сожал, я не могу вам сообщ сколько врем, потому что часы в студии давно остановил, но меня это не интерес, потому что счастл, как говорится, часов не набл, а я счастлив, что имею возм всегда говор с вами..."