Тайна воцарения Романовых
Шрифт:
В Америке испанцы распространили влияние до Флориды и Калифорнии, где основали г. Сан-Франциско. Но в прериях племена навахо, апачей, команчей, арапахов, чейенов оказали сопротивление. И случилось неожиданное. Европейские лошади, теряя в боях всадников, быстро дичали и плодились. И вскоре уже индейцы, отлавливая мустангов, превратились в отличных наездников. Лишили испанцев преимуществ в быстроте и маневренности и остановили их экспансию на север. Быт индейцев при этом тоже изменился — обретя коней, они сделали главным промыслом охоту за бизонами.
Кстати, и в Европе XVII в. все государства отличались друг от друга, каждое имело собственное “лицо”. Допустим, много общего было между Францией и Испанией. В обеих странах могущество определялось сильной королевской
Как во Франции, так и в Испании существовало резкое сословное деление — дворянство, духовенство и “третье сословие”: все, не относящиеся к двум первым. Причем только оно платило подати, а дворянам в обеих странах запрещалось заниматься торговлей и промыслами. Но были и серьезные отличия. Во Франции “третье сословие” было совершенно бесправно. Закон защищал его лишь формально, и нищий дворянин мог запросто унизить или избить богатого торговца — если у того не было знатных покровителей. А короли, постоянно нуждаясь в деньгах на войны, любовниц и развлечения, выжимали из тех же торговцев и предпринимателей все соки. Но высшие судейские и чиновные должности тоже давали своим обладателям дворянские права — “дворянство мантии”, в отличие от “дворянства шпаги”. И французские монархи из-за той же нужды в деньгах широко развернули продажу должностей. Любых, от низших клерков до советников парламента (только следует помнить — во Франции Парижский и 6 провинциальных парламентов были не законодательными, а высшими судебными органами). Желающий получить должность, платил “вперед”, а потом государство “с процентами” возвращало ему взнос в виде жалования. Теоретически. Поскольку жалование платили крайне неаккуратно. Но ведь и сама должность давала возможности обогащения. И “коррупции” в нашем понимании во Франции не существовало — взятки были нормальным явлением.
По этим причинам французская промышленность оставалась в зачаточном состоянии, а купцы и владельцы мастерских, поднакопив денег, предпочитали вкладывать их в покупку должностей. Внутренний рынок парализовывался многочисленными таможнями и пошлинами, внешний ориентировался только на предметы роскоши. А паразитарный чиновничий и судейский аппарат раздулся неимоверно. Но нужда правительства в деньгах не иссякала, и оно шло на ухищрения. Разделяло одну должность на две — что обесценивало ее. Или повышало “оклады” — должность становилась дороже, и требовалось доплачивать. Или выкупало у владельцев и уничтожало должности — создавая взамен новые, более дорогостоящие. В результате шла постоянная борьба правительства и бюрократической массы, сопротивляющейся таким нововведениям. Ну а простонародью, чтобы содержать и короля, и дворянство, и судейских, оставалось потуже затягивать пояса — налоги во Франции были самыми высокими в Западной Европе. И пределом мечтаний “черни” было накопить денег и купить низшую должность хотя бы одному ребенку.
В Испании еще во время объединения страны Изабелла Кастильская подавила дворянскую анархию, сделав опору на милицию городов. Законы исполнялись не формально, а реально, горожане и сельские жители были куда более защищены, чем у французов, и дворянских хулиганств в помине не было — допустивший их серьезно рисковал свободой, а то и жизнью. Не знала Испания и такого всеохватывающего культа роскоши, и такой сексуальной распущенности, как во Франции — в обществе господствовала строгая религиозная мораль, и хотя, конечно, грешили, люди есть люди, но по крайней мере не напоказ, не в столь беспрецедентных формах и масштабах.
Так, же, как во Франции, важное место занимали судейские — “летрадо”. Чиновники с юридическим и теологическим образованием освобождались от налогов и составляли очень мощную и влиятельную прослойку. Однако и до уродливой повальной торговли должностями Мадрид не дошел. И налоги были куда умереннее, чем в “веселой” Франции. Словом, жизнь в Испании оказывалась намного более уютной и благоустроенной. Но ее беда была в другом. Страна разбросала воинов-дворян по колониям, поэтому ее армия в значительной мере состояла уже из наемников. И на их оплату уходили богатства, выкачиваемые из Нового Света. А в экономике и финансовой системе место нидерландцев заняли итальянские банкиры, опутавшие королей долгами и высасывавшие из Испании прибыль.
Совершенно непохожей на испанцев и французов была Англии. Почти вся аристократия тут погибла в междоусобицах Алой и Белой Розы. И образовалось “новое дворянство” — джентри. Разбогатевшие купцы и финансисты покупали землю и в соответствии с размерами владений получали титулы. Как и все нувориши, они были жутко тщеславными, всячески старались подчеркнуть свое положение — мужчины цепляли на себя рюши, кружева, перья, использовали дорогую косметику. Новое дворянство было не воинственным, смеялось над обычаями дуэлей, зато вводило в своих хозяйствах более доходные методы земледелия и скотоводства, не гнушалось торговли и ростовщичества.
И сословия тут сформировались иные: “джентльмены” — остатки знати и джентри; бюргеры — состоятельные горожане; йомены — зажиточные крестьяне; и чернь — мелкие арендаторы, поденщики, батраки. Как поучал тогдашний мыслитель У. Гаррисон, “они не имеют ни голоса, ни власти в государстве, ими управляют, и не им управлять другими”. Но границы между сословиями были прозрачными, при изменении материального положения люди переходили из одного в другое. Армии как таковой в Англии вообще не было, король имел только личную гвардию в 200 чел. Вторжения извне должно было отражать ополчение — каждый экономически самостоятельный мужчина имел оружие и входил в структуры самообороны. А для войн за рубежом привлекались наемники — часто для этого просто устраивали облавы на бродяг, грузили их на корабли и отправляли воевать.
Местная администрация была выборной. Главную роль в управлении графств занимали мировые судьи — они могли единолично выносить приговоры вплоть до смертных, на них лежал сбор налогов, организация ополчений, охрана правопорядка. Но жалования от казны они не получали, и руководящие должности были доступны лишь очень богатым гражданам. Исторически, в ходе склок и переговоров королей с вечно бунтовавшей знатью (когда она еще существовала), и попыток монархов опереться на города, возник двухпалатный парламент, ведавший утверждением законов и финансовыми вопросами. При Тюдорах такая “демократия” абсолютизму не противоречила — любой, высказавший мнение, отличное от королевского, был обречен. Лишь Елизавета предоставила парламенту делать, что вздумается, и он превратился в политически самостоятельный орган.
И ее правление возвысило как раз джентри и купцов. Они обеспечивали себе благоприятные законы, а королева подыгрывала. Специалисты-эмигранты из протестантский стран, дешевая рабочая сила после “огораживаний” и приток капиталов от пиратства стимулировали появление промышленных мануфактур. Развивалась внешняя торговля. Соседи-французы были хитрыми дипломатами, но никудышними коммерсантами. И за участие в союзе против Габсбургов англичане упросили их составить протекцию в Стамбуле, чтобы султан дал Лондону такие же привилегии, как Парижу. После чего британцы быстро обошли “союзников”, и в дополнение к Московской возникла Восточная торговая компания. А потом Левантийская, Африканская, Марокканская. А для проникновения в Восточную Азию в 1600 г. была создана Ост-Индская компания, которой Елизавета дала на 15 лет огромные привилегии: право приобретать земли, право собственного суда, абсолютную монополию — попытка торговать с Востоком помимо компании влекла конфискацию кораблей и грузов. А всем подданным королевы запрещалось вмешиваться в дела компании. Сыграв на ненависти индонезийцев к португальцам, англичане заключила договоры с султанами Аче и Бантама, основав там фактории.