Тайна за семью замками
Шрифт:
Аркашка оживился и заметил:
— С Сашкой я давно не виделся, подожду-ка с вами.
Мы с Любаней переглянулись и направились к лавочке на другой стороне дороги.
— А мы, знаете ли, только из Дымна приехали, — закинула Любка удочку, когда мы уселись. Аркашка нахмурился и уставился на нас уже совсем без радости.
— Ездили на распятие посмотреть, — поддакнула я, — у вас же там кто-то воевал?
Аркашка подумал пару мгновений, после чего суетливо поднялся.
— Извините, мне бежать надо.
— Как это? — удивилась Любка, — а Сашка?
— Дела у меня, дела, — заявил он и бодро потрусил по дороге, изредка оглядываясь в нашу сторону, видимо, проверял, не преследуем ли мы его. Тут я подумала, почему и не проследить. Любка, видимо, мыслила в том же направлении, потому как стоило Аркашке скрыться за поворотом, мы уже неслись к кустам у дороги. Оказавшись возле поворота, мы выглянули и увидели, что он семенит в сторону дома. На всякий случай прошли за ним следом, он скрылся за дверью, а мы замерли в кустах, сами не зная, чего ждем.
— Может, у него с другой стороны дома есть выход? — предположила Любка.
— Ага, — кивнула я, — и он уже бежит на телеграф отправлять послание, что две девушки ездили в Дымно.
Любка нахмурилась, сосредоточенно размышляя, а потом выдала:
— А ведь Аркашка по возрасту ненамного младше бабули.
— По-моему, лет на пятнадцать, — не согласилась я, — думаешь, это он ей письма писал?
— А вдруг?
— Да тут вся деревня по возрасту подходит, каждый первый — отличный кандидат в писари. К тому же письмо было из Дымно, а не из Марьино.
— Сашкина бабушка сказала, что Аркашка родом из Дымно, мог он ей писать оттуда?
— Вряд ли, он же был тогда ребенком. Но даже если на секунду представить, что это он, что ты будешь делать? Пойдешь и заведешь разговор о бабуле?
— Боюсь, бабуля была бы против. Сначала надо узнать, на чьей Аркашка стороне.
— Как узнавать будешь? — ехидно спросила я, но тут раздался насмешливый голос:
— Чем это вы тут занимаетесь?
Голос я сразу узнала и, мысленно простонав, обернулась. На дороге стоял Гриша и разглядывал нас с интересом, что неудивительно, раз уж выйти из кустов мы не удосужились, а его дом прямо напротив Аркашкиного. Теперь он еще решит, что мы за ним шпионим.
Сделав невозмутимые лица, мы с Любкой вылезли на дорогу, косясь в сторону Аркашкиного жилища.
— А я иду по улице, вижу, вы в кустах устроились и что-то с жаром обсуждаете. Очередное совещание?
Мы вымученно улыбнулись, разводя руками. Я отметила, что Гриша уже успел помыться и переодеться, а мы все еще ходим, как чушки. Тут меня остро накрыла необходимость вымыться.
— Как дела? — миролюбиво спросил Гриша.
— Нормально, — коротко ответила Любка, что с ней, вообще-то, бывает нечасто.
— Вы не меня тут караулили? Если что, можете заходить, не стесняйтесь.
— Всенепременно, — снова сказала Любка, а я даже забеспокоилась, все ли у нее в порядке.
— Сегодня дискотека в местном клубе, — сменил вдруг тему Гриша, — пойдете?
Мы переглянулись и пожали плечами.
— Приходите, потанцуем, — подмигнул он мне и пошел к своему дому.
Намек вышел пошленький, я покраснела, а Любка хмыкнула, передразнивая Гришу:
— Приходите, потанцуем. Говорю же, Василиса, тут все ясно, как Божий день.
Глава 7
На этой ноте мы отправились домой и застали во дворе за столом Сашку, с аппетитом поглощающего пироги. Бабуля хлопотала на кухне, так что, видимо, в этот раз семейная гроза миновала.
— Отходчивая она у тебя, — заметила Любка, присаживаясь на скамейку и поглядывая на пироги.
— Это вы отходчивые, — тут же ответил он с набитым ртом, — хорошо отходите.
Нам стало стыдно, Любка даже вздохнула, но Сашка махнул рукой.
— Где шатались?
Уплетая пироги, мы вкратце рассказали ему о встрече с Аркашкой.
— Ничего не понимаю, — недоуменно ответил на это Сашка, — что же там творилось, в этой деревне?
— В какой деревне? — Сашкина бабушка поставила на стол очередную порцию пирогов.
— Мы про Аркашку, он просто другой человек становится, стоит о Дымно заговорить.
— Ничего удивительного, — пожала она плечами, — пережить такое…
Сашка смолчал, но по лицу читалось, что события последних дней пронеслись у него перед глазами.
— Что же он пережил? — аккуратно спросила Любка.
— Много чего, — бабуля присела на край скамейки, обмахиваясь полотенцем, — он же без родителей рос, какая-то бабка местная его к себе взяла. Мальчишкой оказался на войне, потерял всех знакомых, деревню его сожгли. В Марьино его кто-то приютил на первое время, тут он с Анютой и познакомился, это жена его. Она тоже без родителей на войне осталась, сошлись, стали жить вместе. Это дом-то Анютиной семьи, чудом на войне уцелел. Детей вот только не нажили, никакой отдушины Аркашке не осталось.
— А где его жена? — спросила я.
— Лет десять как умерла уж. На войне здоровье сорвала, болезная была, ребенка родить не могла. Болела часто, а потом в один миг умерла, сгорела, как свечка. Аркашка с тех пор совсем и запил.
— Откуда вы все это знаете?
— Так все знакомы, — вроде удивилась бабуля, — Анюта, бывало, заходила в гости, вот и разговаривали. Очень она тревожилась за Аркашку.
— Почему это? — насторожилась я.
— Говорила, есть у него тайна какая-то, гложет она его, а поделиться ей он не хочет. Она и так подходила, и так, но он только делал вид, что не понимает, о чем речь. О своей прежней жизни молчит, скажет пару слов, пошутит что-то и разговор на другую тему переводит. И ведь пьет, как мерин, болтает обо всем подряд, а об этом молчит. Что хотите, то и думайте.