Тайна замка Вержи
Шрифт:
Но именно в этот миг, когда возможность спасения казалась совсем призрачной, Арлетт охватила отчаянная жажда жизни. Она не может умереть! Ей удалось выбраться из конюшни, ускакать от убийц из замка – неужели все это было зря?!
Арлетт бросилась прочь.
Обострившееся чутье, никогда не подводившее ее, подсказывало, что делает ее враг.
Вот он наткнулся на Чалого.
Спрыгнул на землю.
Склонился над ним.
Перерезал коню горло.
Арлетт заплакала на бегу и зажала себе рот. Он расправится
Ведомая тем же чутьем, она свернула на тропу, еле заметную в темноте. Завалы деревьев, колючие кустарники… Для лошади здесь нет пути. Задыхаясь от усталости, Арлетт ковыляла все вперед и вперед в надежде, что враг не последует за ней.
Она обдирала руки и ноги в кровь, но не останавливалась. И сама не заметила, как выбралась из густых зарослей на поляну.
На поляне стояла лачуга.
– Помоги! – прохрипела Арлетт, ввалившись в дом.
Ведьма поднялась ей навстречу, ничуть не удивившись.
– Он ведь идет за тобой, красавица, – прокряхтела она.
– Помоги… – повторила Арлетт и упала.
Старуха склонилась над ней.
Она была чудовищно, невообразимо дряхла. Безжизненные нити волос присохли к желтому черепу. С изъеденного морщинами пятнистого лица, казалось, вот-вот начнет отваливаться кожа, как кора с сухого дерева.
И запах! Так пахнет из-под вывороченного пня, откуда выплескиваются муравьи: тленом, землей и сладостью гнили.
– Он уже близко, – предупредила старуха со странной нежностью в голосе.
– Спаси…
Ведьма отодвинулась.
– Ты знаешь, кто я, голубка?
Арлетт едва смогла кивнуть.
– Хорошо. Я могу тебе помочь. Но не даром.
– У меня… ничего… нет.
– Ничего нет? – хитро засмеялась ведьма. – Ошибаешься, моя ласточка. У тебя многое есть. Взять хоть твое платье.
Арлетт окинула взглядом грязную рванину, в которую превратилась ее одежда.
– Возьми все, – с трудом выговорила она. – Только спаси.
– Жить хочешь, – понимающе кивнула старуха. – Все хотят!
Снаружи послышались шаги. Арлетт отпрянула к стене и умоляюще взглянула на ведьму.
Та подмигнула ей:
– Так и быть, спрячу от него. Но за это ты отдашь мне все, что у тебя есть.
Арлетт сдержала рвущийся с губ безумный смех. Все, что у нее есть! А что у нее есть? Убитый муж? Мертвое дитя? Сожженный дом?
– Я согласна!
Глаза старухи блеснули.
– Уверена?
Он близко. Возле дома. Поднимается на крыльцо. Арлетт слышит ледяное пение меча, который он достает из ножен.
– Да! – крикнула она. – Да, уверена!
Старуха проворно подскочила к ней.
– Тогда повторяй за мной, голубка! Я клянусь…
– Я клянусь…
– Отдать все, что имею…
– …отдать все, что имею…
– По доброй воле и без всякого принуждения…
– …по
– Той, кто спасет меня от врага моего…
– …той, кто спасет меня от врага моего.
Ведьма сцапала ее левую руку, и не успела Арлетт опомниться, как что-то острое кольнуло ее ладонь. В пальцах старухи блеснуло лезвие. Молниеносно надрезав свою кожу, она выдавила алую каплю на то место, где кровоточила ранка Арлетт.
– Кровь на кровь, – прошептала она. – Все, что имеешь, за то, что хочешь.
Шаги на крыльце стихли. Как ни вслушивалась Арлетт, за окном раздавался лишь шум леса.
– Это все? – осмелилась прошептать она.
Старуха выпустила ее ладонь и поднялась. Ее лицо озарила торжествующая улыбка.
Острое чувство непоправимого вдруг кольнуло Арлетт, и заглушая его, она повторила:
– Это все?
Улыбка ведьмы стала еще шире.
– Нет еще, голубка. Поднимайся.
Арлетт встала. Кружилась голова, в глазах потемнело. Стены лачуги то раздвигались, то наваливались на нее.
Ведьма протянула к ней руку, другой начертив в воздухе какой-то знак.
– Арлетт де Вержи, я забираю у тебя то, что ты имеешь!
Голос ее теперь доносился до Арлетт будто издалека.
– Забираю твою молодость и лик твой в обмен на жизнь! Да свершится, как уговорено!
Старуха щелкнула пальцами.
Раздался тихий звук, похожий на звон, и в голове Арлетт что-то лопнуло.
Облик старухи начал стремительно меняться. Как будто чья-то гигантская ладонь заново лепила человечка из податливой глины. Сперва черты сгладились, а затем начали проступать, словно их выдавливали изнутри. Прорезался острый нос с горбинкой, застыли отлитые высокие скулы, углубились впадины под широко расставленными глазами…
Арлетт осела на пол.
Лачуга ходила ходуном, словно ребенок играл коробкой, в которой сидели две куклы. В такт равномерным толчкам раздавались оглушительные удары сердца Арлетт.
– А-а-а-а! – застонала, скрючиваясь, ведьма.
Она выгнулась назад, словно ее ударили в спину. Вены на шее страшно набухли, в горле что-то забулькало и вырвалось наружу звериным хрипом. Ведьму подбросило, и она упала на пол.
Стук сердца стал невыносимым. Арлетт стиснула ладонями виски.
Удар.
Удар.
Удар.
Темнота.
Когда Арлетт пришла в себя, существо на полу шевелилось. Оно сжимало и выпрямляло пальцы, точно младенец, вытягивало шею, скребло ногами и наконец, убедившись, что тело подчиняется ему, осторожно поднялось.
Онемевшая Арлетт смотрела, как оно ощупывает свое новое лицо.
Большой рот с тонкими губами, высокий лоб, острый подбородок… Последнее превращение свершилось на ее глазах. Седые пряди вытянули из воздуха золотой свет, засияли, закрутились в кудри.