Тайна затворника Камподиоса

Серно Вольф

– Мы раздвигаем лоскуты кожи на черепе! – воскликнул он. – И вот уже видим... – он сделал нужную паузу. – Мы видим камень глупости! – В его руке оказался камешек величиной с голубиное яйцо, до боли похожий на обыкновенный дорожный камень.

Толпа захлопала в ладоши.

Дурачок хватал воздух широко раскрытым ртом.

– А теперь наложим два шва! – воскликнул доктор, держа наготове иглу с продетой суровой ниткой. – Затем перевяжем льняным бинтом – и дело сделано!

Вскоре он выпрямился и отошел от пациента.

– Посадите его обратно в ящик, – велел он горожанам, не повышая голоса. – До полного выздоровления его мозгу потребуется

еще несколько дней. А до этого он будет казаться несведущим, все таким же полоумным.

– Если бы вы, доктор, знали, как мы вам признательны! – проговорил бородач, в то время как его приятели уносили ящик.

– Вам незачем благодарить меня, мой юный друг. А деньги примет от вас моя помощница.

– У нашего отца плева на глазу, господин доктор, – два мужчины, похожие друг на друга, как бывают похожи родные братья, помогли подняться на помост седому старику. – Он так плохо видит правым глазом, что способен только отличать свет и тьму.

«На вид этому человеку далеко за семьдесят», – подумал Витус.

Старик, простой, бедно одетый, крестьянин, с тяжелым вздохом опустился на стул. Бомбастус Зануссус запросто потрепал его по плечу. А потом, повысив голос, возвестил:

– У дедушки наслоение на глазной оболочке, или плева – как вы выражаетесь. Мы, ученые, называем это заболевание глаукомой. Ну-с, – наклонился он над стариком, – как вас зовут?

– Фелипе, – пробормотал тот. Ему было явно не по себе.

– Фелипе поможет лекарство, которое я с успехом применял сотни раз. Для приготовления этого средства следует взять яйца красных муравьев и положить их в стеклянную баночку, которую надо тщательно закрыть. Затем баночку ставят в сырое тесто. Из него формуют хлеб и выпекают его в печи. Когда хлеб остынет, баночку из него осторожно вынимают, и видят, что муравьиные яйца превратились в муравьиную жидкость. Эту жидкость следует пять-шесть раз в день закапывать в глаз, каждый раз по капельке, и очень скоро, уважаемый пациент, ваш глаз совершенно очистится.

На сей раз доктор голоса не повышал, но стоявшие в первых рядах его отлично слышали. К удивлению Бомбастуса Зануссуса вперед выступил один из сыновей старика:

– Таких рецептов наш отец перепробовал уже целую дюжину, доктор, и все коту под хвост. Мы хотели бы, чтобы опытный хирург сделал ему операцию. Если вы этого не можете, скажите прямо.

Витус тоже понял, чего хочет сын старика. Ему не терпелось увидеть, как отреагирует доктор.

– А если дедушка желает получить помощь через несколько минут, – прокричал доктор в толпу, будто слова сына вовсе не были произнесены, – то нет ничего действеннее, чем операция!

И снова обратился к старику:

– Вы согласны на операцию, уважаемый? – Фелипе испуганно кивнул. – Такая операция обойдется вам недешево, это я вам сразу скажу. За такую операцию я беру полпесо.

– Не беспокойтесь, доктор, – сказал второй сын. – У нас есть чем заплатить.

– Отлично. Посадите вашего папашу на солнце и, будучи заботливым сыном, поддерживайте ему голову сзади, а ваш брат пусть держит его за руки.

Бомбастус Зануссус подозвал Тирзу, которая дала ему нужную для прокалывания иглу. Доктор встал напротив старика, держа иглу в правой руке, но понял, что ее надо переложить в левую, потому что прооперировать предстояло правый глаз. Он не произносил ни слова, сосредоточившись. Потом большим и указательным пальцами правой руки раздвинул веки, а левой сделал прокол. Внешне его движения казались плохо

скоординированными. Но вот он решительным движением сделал укол иглой в белок глаза со стороны виска. Старик застонал и попытался откинуть голову дальше назад, но руки сына не дали ему этого сделать. Вот игла проникла в зрачок. Доктор на несколько секунд позволил себе передохнуть и глубоко вдохнул. Старик замер, как суслик на солнце.

– Сейчас все кончится, отец, – успокаивал сын, державший его за руки.

Бомбастус Зануссус погружал иглу все глубже, вдавливая вниз помутневший хрусталик, пока он не скрылся. Как только это произошло, лекарь вытащил иглу и с облегчением распрямился.

– Вот и все! Вот и все! – воскликнул он. – Как, больной, видите вы меня?

Старик часто-часто заморгал, из глаза обильно сочилась жидкость.

– Да, правда – вижу! – воскликнул он некоторое время спустя. – Я правда вижу только контуры, но теперь гораздо четче, чем раньше.

– Вот и славно! – доктор был очень доволен. – Я сейчас сделаю вам примочку с моей муравьиной жидкостью, перевяжу оба глаза, чтобы вы ничего не видели и чтобы вам не хотелось поводить глазами. Восемь дней вы должны лежать в постели и набираться сил.

– Благодарю вас, господин доктор, – пробормотал старик, с трудом вставая на ноги с помощью сыновей. Он еще не отошел от операции.

– Что ты на это скажешь, Витус? – спросил Магистр. – Ты должен признать, что все, что он сделал, выглядело убедительно и произведено было безошибочно.

– Хирург просто обязан с равным мастерством действовать обеими руками, поскольку при операции на правом глазу он должен держать иглу в левой руке, а при операции на левом – в правой, – ответил ему Витус. – Я заметил, что левой наш доктор владеет неважно. Скорее всего, он ярко выраженный правша...

– Ладно, не придирайся! – Магистр шутя толкнул Витуса локтем в бок. – Тебе известно, что доктор не числится моим другом, но эту операцию он провел мастерски.

– Хм...

– Я понимаю, вы, врачи, склонны видеть в коллегах соперников, но факт остается фактом...

– Доктор, доктор! Прошу вас! Не изволите ли вы взглянуть на это? – к нему пробилась худая женщина, остроносая и тонкогубая, держа перед собой прикрытый крышкой ночной горшок.

– Почему бы и нет? – громко прозвучал голос доктора. – Вообще-то это дело сеньоры Тирзы, но я не могу отказать вам в просьбе. Это ваша моча, добрая женщина?

– Нет, она, это... э-э... моча моей сестры, – по ее покрасневшему от досады лицу было видно, что она обманывает. – У нее давно появился какой-то узел в груди, и она очень боится, как бы ее не сожрал рак...

– А вот и проверим, справедливы ли ее подозрения! – доктор взял горшок, приподнял крышку, поморщился и перелил мочу в матулу. – Этот сосуд, похожий на колбу, дорогие горожане, – проговорил он, опять повысив голос, – дает мне возможность досконально исследовать мочу. Уроскопия – так называется наука, которая определяет заболевания по составу мочи, – всегда первейшее средство при постановке диагноза.

Он разглядывал матулу на свету и продолжал назидательно общаться с толпой:

– Мы, ученые, различаем в целом двадцать три различных оттенка цвета мочи, от чистой, как вода из источника, до молочно-белой, клубнично-красной, темно-зеленой, как ель, голубино-серой и даже черной! – он встряхнул сосуд и внимательно присмотрелся к содержимому. Толпа словно замерла. Слышны были только сильные порывы ветра да кваканье лягушек.