Тайна

Сидикова Зухра

1

– Здравствуйте, Максим Олегович.

– Здравствуйте, Иван Иванович. Как поживаете?

Максиму всегда подавал самый пожилой в ресторане официант Кох Иван Иванович. У них сложились почти дружеские отношения, и Максим даже делал Иван Ивановичу маленькие подарки – портсигар, шарф, недорогие запонки. Кох начинал в «Венеции» еще совсем молодым человеком. Теперь он был стар и сед, но все так же тверда рука, подносящая и уносящая тарелки, так же суха и подтянута фигура в черном фраке, все так же тактичен и предупредителен, так же почтительно склонялся в вежливом поклоне.

– По-стариковски,

поживаю, Максим Олегович, по-стариковски. Вам как обычно?

– Да, Иван Иваныч, как обычно.

Вот что ему нужно сейчас больше всего. Чтобы все было как обычно. Ресторан, в котором он обычно ужинал, столик, за которым он обычно сидел, вино, которое он обычно пил.

Все как обычно.

Вот только со Светланой уже не получалось как обычно. Они всегда находили общий язык. Они соблюдали соглашение не мешать друг другу, но и не раздражать друг друга тоже было правилом. В кои-то веки попросил ее поужинать вместе… Но она перестала выполнять соглашение. Он злился на нее, и это было не так как всегда. Обычно Светлана не вызывала у него таких сильных эмоций.

Даже в первые годы между ними не наблюдалось ничего романтического, излишне нежного и чувственного, слишком самостоятельны и самодостаточны были оба. Каждый из них считал, что излишняя зависимость, заинтересованность в ком-то другом сделает его несвободным, уязвимым, открытым для посторонних мыслей, отвлечет от того, что действительно важно: работы и успешности в работе. Но оба были достаточно умны, чтобы ладить друг с другом, между ними существовало некое негласное соглашение: помогать и не мешать.

Градов был благодарен Светлане за то, что она, предоставляя ему свободу, не изводила его женскими придирками, не мешала размеренности и стабильности его жизни, в которой все предусмотрено и предсказуемо, в которой один запланированный и размеренный день сменялся другим, таким же размеренным и запланированным, одни задачи, успешно решенные, сменялись другими, требующими такого же успешного решения.

Но последнее время его почему-то стало раздражать отсутствие в этой женщине именно чего-то очень женского – слабости, наивности, чуткости.

Он заставил себя успокоиться.

Огляделся вокруг.

Как же он любил этот ресторан. Здесь ему спокойно и по-домашнему уютно. Здесь хорошо думалось после трудного рабочего дня. Негромкая музыка, вкусная еда, вышколенный персонал. Он всегда приходил сюда, когда ему нужно было хорошо подумать. Когда хотелось побыть одному и в то же время в окружении привычных лиц. Это было дорогое элитное заведение, и здесь не было посторонних. Только узкий круг постоянных посетителей, которыми дорожили, и желания которых заранее предугадывались и старательно исполнялись. Он бывал здесь со Светланой, иногда встречался здесь с нужными людьми, но чаще приезжал один. И больше всего он любил бывать здесь в одиночестве, наедине со своими мыслями, чувствами, усталостью…

Подошел Иван Иванович с подносом, заставленным изящными, дорогого фарфора тарелками, аккуратно расставил их на белоснежной скатерти, плеснул в высокий тонконогий бокал темно-бордового вина, которое тут же заискрилось и заиграло в переливающемся свете массивной люстры, нависающей над столом тяжелыми гроздьями сверкающих, тонко позванивающих хрустальных шаров.

– Максим Олегович, поговорить бы надо… - Макс вдруг заметил, как дрожат руки у старика. А ведь раньше он так ловко расставлял

на столе все эти бесконечные тарелки, фужеры, ножи, вилки. Сдает старик, с сожалением подумал Макс.

– Что случилось Иван Иванович?

– Мне нужно сказать вам кое-что важное… - Коха вдруг окликнули от стойки администратора, он, извинившись, ушел, но через несколько минут вернулся.

– Максим Олегович, вас просят к телефону.

– Меня? – удивился Максим, машинально ощупывая карманы в поисках сотового.

– Вас просят подойти к нашему телефону, – Иван Иванович услужливо отодвинул стул, чтобы Максу удобнее было встать, - извольте, я вас провожу.

Максим недоумевал: кто мог звонить по ресторанному номеру? Все, кому он мог понадобиться, знали номер его сотового.

Он успел сделать лишь несколько шагов, когда за его спиной раздался страшный грохот, звон стекла, крики.

Оглушенный, он обернулся.

Одна из люстр, висевших над столами, рухнула у всех на глазах и рассыпалась мириадами искрящихся осколков, которые разлетелись во все стороны, и теперь ими были усеяны пол и соседние столы.

Казалось, хрустальный звон повис в наступившей вдруг на мгновенье тишине.

Осколки хрусталя и посуды… Кроваво-бордовые пятна вина, растекшегося по истерзанной скатерти … Совершенно белое лицо Коха… Остов люстры, напоминающий своими изогнутыми заостренными на концах бронзовыми скобами причудливый скелет какого-то громадного диковинного животного…

Масса тяжелого металла и битого стекла, похоронившая под собой изящный, ручной работы столик, за которым только что ужинал он, Максим Олегович Градов.

Задержавшись на мгновенье у огромного, ярко освещенного окна, скользнула вдоль стены и исчезла в стремительно наступающих осенних сумерках высокая фигура в темном длинном плаще.

2

Прошло несколько долгих, изматывающих своей пустотой и бессмысленностью, часов. Давно разошлись взволнованные посетители, старый Кох с грустно обвисшими усами сидел на краешке стула и не сводил с Максима глаз. Несколько раз старик пытался что-то ему сказать, но Градов все время был занят. Пришлось отвечать на вопросы пожилого капитана милиции, составлявшего протокол. Это был давний знакомый Градова – следователь по особо важным делам Степан Ильич Рудницкий. По долгу службы им приходилось встречаться и раньше, и нередко. По возрасту Степану Ильичу давно полагалось быть на пенсии, но - неугомонному и энергичному - ему не сиделось дома, и после двух месяцев непривычного для него отдыха он вернулся в отдел, где его встретили с распростертыми объятиями, как всегда не хватало людей, а Рудницкий работал за пятерых, и всегда был в самой гуще событий. Максим был доволен, что именно Степан Ильич приехал в ресторан, он уважал капитана за профессионализм и честность.

– Ну что, Максим Олегович, – капитан был серьезен, – покушение?

– Не знаю, Степан Ильич, похоже, просто случайность.

Макс, конечно, был встревожен, но считал, что до выяснения всех обстоятельств выводы делать рано.

– Возможно, и случайность, пожалуй, слишком экзотично для покушения, слишком уж замысловато. А для случайности слишком уж случайно. Может все же происки врагов? Врагов у вас, как у всякого адвоката, много, я думаю?

– Враги-то они, конечно, есть. Но чтобы вот так люстру раскачать в нужный момент - это ж волшебником нужно быть.