Тайная битва сверхдержав
Шрифт:
И действительно, Висло-Одерская операция, начатая раньше запланированного срока на 8 дней, оттянула главные ударные силы вермахта (6-ю танковую армию СС) на восток, что позволило союзникам к концу января восстановить свое положение.
Другой пример. Когда в мае — июне 1945 года между учеными и военными в США шли споры, как устрашить японцев атомной бомбой, ученые предлагали провести демонстрационный взрыв на одном из островов Тихого океана с приглашением представителей разных стран, в том числе Японии. Спор был решен в пользу военных, рвавшихся сбросить бомбу на Японию, и без предупреждения. Важным аргументом командования США стал штурм острова Окинава американскими войсками, где американцы потеряли убитыми 13 тысяч человек, что тоже было болезненно воспринято американским обществом, которого тяготы и жертвы войны коснулись только краем.
Не случайно один из американцев,
Поэтому, когда в СССР появилась атомная бомба и ее первые носители, страх перед возможным атомным ударом, даже в пределах Аляски и Европы, где находились многочисленные американские войска, охватил американское общество. Поэтому в случае войны и быстрого советского наступления к берегам Ла-Манша и Пиренеям противопоставить этим танковым и авиационным армадам, способным уже нести и атомные заряды, силы сухопутных войск союзников при минимальном участии американских военнослужащих — вот такую задачу всегда решало американское военно-политическое руководство.
Эти взгляды того времени достаточно четко и цинично сформулировал адмирал Коллинз: «Достаточно того, что мы поставляем оружие. Наши сыновья не должны истекать кровью в Европе» {119}. Костяк наземных войск должны были обеспечить европейские страны НАТО. На первых порах предусматривалось сформировать 80—85 дивизий. В дальнейшем страны Западной Европы планировали увеличить свой сухопутный контингент, составляя «основное ядро наличных наземных сил» Северо-Атлантического блока.
Не остались без внимания и другие регионы планеты, имевшие важное геостратегическое значение. Еще в 1947 году США заключили со странами Латинской Америки Межамериканский договор о взаимной помощи, в 1952-м в НАТО были приняты Греция и Турция, в 1954-м заключен Договор об обороне Юго-Восточной Азии (СЕАТО).
В Европе, пугая западноевропейских союзников «коммунистической опасностью» с Востока, опираясь на свою экономическую и военную мощь, и прежде всего на ядерное оружие, правящие круги США сумели навязать НАТО свою стратегию. В сентябре 1950 года на сессии совета Североатлантического пакта в Нью-Йорке была принята так называемая «стратегия выдвинутых вперед рубежей» НАТО в Европе. Основными слагаемыми этой стратегии явились: присутствие войск США в Европе; размещение войск пакта непосредственно на границе между Советским Союзом, странами просоветской ориентации и странами НАТО в Европе; перевооружение Западной Германии, которой отводилась роль главной ударной силы в сухопутной войне, и, наконец, отказ от признания границы по Одеру — Нейсе между Германией и Польшей не в качестве демаркационной линии, а как постоянной границы. В 1952 году совет НАТО объявил о принятии основных принципов военной стратегии блока, которые были изложены в документе «МС-14/1» от 9 декабря {120}.
В Советском Союзе и в дружественных ему государствах «народной демократии» с тревогой наблюдали за военными приготовлениями, происходившими за океаном и к западу от Эльбы. Испытания атомных и водородных бомб, произведенные в эти годы Пентагоном, непрерывное наращивание мощи стратегической бомбардировочной авиации, кольцо военно-воздушных баз, создававшихся вокруг СССР, воинственная риторика, все отчетливее раздававшаяся из-за океана, — все это требовало принятия ответных адекватных мер. СССР вынужден был принять вызов, брошенный правящими кругами США, открыто декларирующих свое стремление к «трансформации общественной системы» в Советском Союзе. Это был не наш выбор. Советский Союз в условиях, сложившихся после 2-й мировой войны, выступал за запрещение и ликвидацию атомного оружия. Это объяснялось тем, что процессы, развивавшиеся в мире, объективно работали в пользу СССР. Распад колониальной системы, полевение масс в капиталистических странах создавали благоприятные условия для политического и идеологического наступления сил социализма. В военном отношении СССР был слабее США, и победа на идеологическом фронте советских взглядов на развитие мира была ему исторически необходима.
В декларации совещания компартий 1947 года говорилось о реальных возможностях предотвращения войны {121}. В 1948 году Сталин, отвечая на письмо кандидата на пост президента США Г. Уоллеса, писал: «Правительство СССР считает, что несмотря на различие экономических систем и идеологий, сосуществование этих систем и мирное урегулирование разногласий между СССР и США не только возможны, но и, безусловно, необходимы в интересах всеобщего мира» {122}.
Конечно, хотя в то время в СССР не использовали такого понятия, как «геополитика», фактически сталинская концепция «лагеря мира», под которой понимался СССР и окружавшие его просоветские государства, носила геополитический характер. Но такими категориями мыслили и Рузвельт, и Трумэн, и Черчилль. Так что Сталин не был исключением. По существу, ялтинско-потсдамская система имела в своей основе деление мира на «сферы интересов» великих держав. И это вполне устраивало советское руководство, поскольку давало время на утверждение своего влияния в Восточной Европе.
А США, в первые послевоенные годы обладавшие монополией на атомную бомбу, прилагали все усилия, чтобы установить западную (под своей эгидой) гегемонию в мире. Любые действия СССР по закреплению кровью завоеванных «сфер интересов» в Восточной Европе воспринимались Вашингтоном в штыки. Соединенные Штаты превознесением своего военного могущества бросали вызов Советскому Союзу, толкали его к гонке вооружений, будучи уверенными в своей победе. Вызов был принят. И хотя мы всегда «играли черными» в жестокой игре военного соперничества с США, отвечая на ходы другой стороны, лихорадка противоборства на долгие годы охватила обе страны, а затем и другие государства, создав обстановку зыбкого, неустойчивого мира, балансирования на грани войны. Конечно, и в американском правительстве имелись люди (особенно из бывшего окружения Ф. Рузвельта), с тревогой относившиеся к возможности опасного кризиса в отношениях между СССР и США. На опасность совершенствования и накопления ядерного оружия указывали и американские ученые, отмечая, что ядерная война будет последней войной. Однако ядерная эйфория брала верх над здравым смыслом.
В этих условиях Советский Союз начал формировать программы атомного, ракетного оружия, реактивной авиации и совершенствования ПВО.
Одновременно СССР развернул мощную пропагандистскую кампанию по запрещению атомного оружия, которого он вначале не имел, а затем отставал в накоплении запаса атомных бомб. И она нашла отклик в мировом сообществе. Во многих странах Запада возросло влияние сил, борющихся за мир, против атомной войны. Так, Стокгольмское воззвание (1950), инициированное Советским Союзом, которое призывало запретить ядерное оружие и признать преступным любое правительство, применившее его первым, подписали 14 миллионов французов, 17 миллионов итальянцев, 1 миллион англичан, 2 миллиона американцев, 3 миллиона японцев {123}. Протесты общественности разных стран на несколько лет затормозили планы США о включении ФРГ в НАТО.
Все это говорило о том, что уже тогда, в первое пятилетие после 2-й мировой войны имелись условия для того, чтобы движение народов мира против гонки вооружений стало решающим фактором политики на международной арене. Эта возможность, к сожалению, не была использована из-за все более нараставшей конфронтации между Западом и Востоком.
Тому были веские причины. Рост оборонного могущества Советского Союза, возрастание его способности предотвратить воздушно-ядерное нападение стран НАТО или нанести сокрушающий ответный удар удерживали от крайних мер американские правящие круги. В августе 1952 года на одном из заседаний Совета национальной безопасности США указывалось: «Нарастающий атомный потенциал СССР и возможное появление термоядерного оружия… существенно изменяет положение США в области обеспечения безопасности и требует тщательного пересмотра существующей политики и программ, ибо делает США весьма уязвимыми» {124}. Уже тогда стало ясно, что воздушно-атомное нападение на СССР неспособно обеспечить разгром Советского Союза в быстротечной войне.
Тем не менее нагнетание военной истерии в США продолжалось, что еще более осложняло отношения между двумя сверхдержавами. В свою очередь, и Советский Союз не смог полностью реализовать тот огромный моральный авторитет, который он приобрел в годы 2-й мировой войны. Неадекватная зачастую реакция на действия или риторику Запада не позволили Советскому Союзу консолидировать прокоммунистические силы на Западе и Востоке для того, чтобы остановить набирающий обороты механизм «холодной войны». Мировым сообществом не была в полной мере осознана опасность глобальной ядерной войны, на грани которой балансировал мир: не сложились еще силы, способные понять и понятно разъяснить всему миру катастрофические последствия ядерной войны для всего земного шара.