Тайная история драгоценных камней
Шрифт:
Рынок розовых зонтиков
Забавное свойство естественного света состоит в том, что мир кажется радостнее не только сквозь розовые очки, но и из-под розового зонтика, а торговля самоцветами на местном рынке осуществляется как раз под такими зонтиками. Это сделано умышленно, поскольку свет проходит через розовую ткань и падает на рубины, отчего они кажутся более яркими, чем на самом деле, — это еще одно напоминание, что при покупке самоцветов стоит осмотреть камень при различном освещении. Бирманские рубины особо хороши между десятью часами утра и четырьмя часами дня, кроме того, им куда больше идет яркое тропическое солнце, а не приглушенный северный свет, а потому эти самоцветы особенно ценили на
Способность отражать свет всегда казалась людям загадочной и породила немало легенд. Луиджи Барте-ма, путешественник начала XVI века, сообщал, что король Пегу владеет таким большим и ярким рубином, «что его видно даже в темноте, и комната словно залита солнечными лучами». В местных кукольных театрах до сих пор рассказывают историю принцессы Шан, невесты короля Анаврахты. В качестве приданого девушке дали пару изысканных рубиновых сережек-туннелей, которые переливались всеми цветами. Модные сейчас сережки-туннели, наверное, одно из самых странных украшений, но это отнюдь не ювелирная новинка, в XI веке такие сережки считались очень красивыми, так что королю понравились и молодая жена, и ее сережки. А вот придворные позавидовали чужому счастью и обвинили Шан в том, что она ведьма. Бедную принцессу отправили домой, и по дороге она в первый раз сняла сережки, чтобы не потерять их во время купания в реке, и тут увидела то, что видели окружающие, — лучи света танцевали внутри самоцветов, словно демоны. Шан испугалась и решила построить пагоду, чтобы похоронить внутри сережки и сдержать тем самым злые силы.
Рубины Могока сверкают ярче своих собратьев. Это качество особенно явственно заметно в рубинах, которые здесь называют «голубиной кровью». Кажется, что от них исходит фиолетовое сияние. Своим названием камни обязаны бирманской традиции приносить в жертву духам животных и птиц. Считается, что якобы цвет этих рубинов точь-в-точь соответствует цвету крови, которая капает из клюва убитого голубя. Да уж, неважная реклама для большинства европейских покупателей. Помимо «голубиной крови» цвет рубинов описывали и другими «кровавыми» терминами: «бычья кровь», «кроличья кровь». А в арсенале древних индийских писателей было еще больше метафор и эпитетов. В1879 году бенгальский ученый С. М. Тагор составил перечень описаний оттенков рубина, взятых из священных древнеиндийских текстов: китайская роза, кровь, зернышки граната, красный лотос, шафран и еще много других. А вот в староанглийском языке у рубина всего два названия, да и те звучат скорее отталкивающе. Во времена Шекспира их именовали карбункулами, сегодня так же называют и гнойные пузырьки. В античном мире рубины называли «антракс», что значит «уголь», и на какое-то время англичане позаимствовали этот термин, однако сейчас этим же словом называют сибирскую язву, которая уродует красными отметинами лицо и споры которой рассылают по почте террористы.
Утренний рынок самоцветов
Могок не только центр добычи рубинов. Едва лишь мы припарковались на центральной площади, нас окружила толпа улыбающихся людей, протягивающих маленькие белые пакетики с различными камнями: молочно-голубые сапфиры, полные тумана лунные камни, желтые топазы, зеленые перидоты и кубики кварца, ограненные так, словно внутри них крошечная пагода. Затем пришла очередь и красных камней: шпинели, фанаты, рубины. Кстати, нужно еще держать в памяти, что не все то рубин, что зовется рубином. Балэ-рубин, к примеру, — это шпинель, богемский рубин — это пироп, а бразильский рубин — это турмалин.
— Стоп! — взмолилась я. — Как вы различаете рубины и шпинели?!
В ответ какая-то молодая женщина в большой шляпе от солнца положила мне на ладонь два камушка.
Они все еще были прикреплены к белой породе и походили друг на друга как близняшки, но разница видна была невооруженным взглядом. По-бирмански шпинель называется «отполированный духами камень», поскольку она практически идеально «огранена» природой. Камень выглядит так, словно миллионы лет назад духи играли в кости и маленький красный кубик свалился и прилип к белому мрамору, да так там и остался. А рубин, скорее, похож на жвачку, которую наобум прилепили к скале и забыли.
Но есть и еще одно отличие. Шпинель всегда целиком одного цвета, а рубину присуще качество, которое называется дихроизмом, то есть двуцветностью, поскольку свет по-разному проходит через кристалл в зависимости оттого, смотрим ли мы вдоль оптической оси рубина или поперек. В первом случае камень будет казаться малиновым, а во втором — оранжевым.
— Как одеяния монашек, — сказала я, показав на двух буддийских монахинь, обходивших площадь.
Моя собеседница рассмеялась:
— Именно!
Некоторые сапфиры тоже обладают свойством дихроизма: если присмотреться, то с трех углов они будут казаться синими, а с четвертого — фиолетовым. При этом обязательно нужно взглянуть во всех четырех направлениях, если вы посмотрите только с двух или трех углов, то не увидите разницы.
На шахте
Почему-то у меня обычно сжимается сердце, когда я смотрю на людей, поднимающих к свету драгоценные камни. Но большинство рабочих на шахте Тан Тике Jly были молоды, полны сил и, казалось, нимало не опечалены своей нелегкой долей. В конце концов, как признались мне некоторые, им очень сильно помогает мечта.
Как и большинство бирманских шахт, Тан Тике Лу — это совместное китайско-мьянманское предприятие. Она спрятана за высоким деревянным частоколом, который похож на укрепленные деревни эпохи каменного века. Мы припарковались у заграждения, и тут же вышел один из управляющих, который проводил нас по склону. Зрелище было прелюбопытное: склон, заваленный белыми отбракованными камнями. Мрамор, в котором находят рубины, очень светлый, и издали похоже на снежные сугробы, а шахтеры напоминают лыжников, которые спускаются по проложенной лыжне. Эффект усиливается, поскольку на склоне установлены станки, словно подъемники. За день до этого несколько местных жителей сравнивали Могок со Швейцарией, и теперь я поняла почему. Нет, дело не в крошечных деревянных шале на холмах и не в прохладном воздухе. В Могоке имеется своя версия снега.
Я так засмотрелась, что не обратила внимания на то, что было буквально у меня под носом. Внезапно раздался громкий звук, похожий на аплодисменты. Внизу под открытым навесом сидели человек двадцать. А «аплодисменты» звучали, когда они энергично ударяли по белому мрамору темными молотками. Это был первый пункт обработки породы после того, как ее извлекали из-под земли. Сначала все куски аккуратно разбивались вручную, чтобы не повредить лучшие рубины, а потом уже за дело брались машины. Издали казалось, что это очень тяжело, но потом я попробовала, и выяснилось, что если ударить по камню под нужным углом, то он легко расколется, словно кокосовый орех.
На полпути к вершине мы зашли в какой-то маленький сарай и оказались в огромном туннеле, пахнущем сыростью, словно подтопленный погреб, хотя это и был своего рода погреб. Первые несколько метров туннель шел горизонтально, а потом превращался в колодец глубиной в сто шестьдесят метров, из которого вырывался прохладный влажный воздух. Дна не было видно, но где-то там рабочие наполняли корзины кусками белого мрамора, поэтому в темноте можно было различить силуэты корзин, покачивавшихся на натяжной проволоке, как крошечные вагончики канатной дороги. В отличие от шри-ланкийских шахтеров, бирманцы использовали нормальные лестницы, хотя и шаткие. Я спросила, можно ли спуститься, но управляющий ответил отказом. Мне кажется, он и не понял, что я настроена серьезно.