Тайная история отечественной внешней разведки
Шрифт:
Результаты кадровой политики Берия выглядят весьма впечатляюще. Вначале посмотрим, как ситуация складывалась до его прихода. Согласно справочнику «Кто руководил НКВД. 1934–1941 годы», на момент создания НКВД СССР 10 июля 1934 года из 96 руководящих работников 37 (38,54 %) были евреями и 30 – русскими (31,25 %). Кроме того, насчитывалось 7 (7,29 %) латышей, 5 (5,21 %) украинцев, 4 (4,17 %) поляка, 3 (3,13 %) грузина, 2 (2,08 %) немца и еще ряд представителей других национальностей. В конце сентября 1936 года, т. е. в пиковый период активности Ягоды, когда его едва удалось остановить с помощью Ежова, из 110 руководителей НКВД СССР уже 43, т. е. почти 40 % были евреями. Среди остальных 33 (30,00 %) – русские, 9 (8,18 %) – латыши, 6 (5,45 %) – украинцы, 5 (4,55 %) – поляки, 4 (3,64 %) – грузины, 2 (1,82 %) – немцы и т. д.
На Украине ситуация складывалась еще более драматично. Как указывает Александр Север, здесь в 1935 году среди 90 высокопоставленных чекистов (т. е. тех, кто имел звание капитан ГБ и выше) евреев было 60 (66,67 %); русских – 13 (14,44 %); украинцев – 6 (6,67 %); латышей – 3 (3,33 %); поляков – 2 (2,22 %) и т. д.
После того, как наркомом внутренних дел был назначен Лаврентий Павлович Берия, ситуация радикально меняется. На 1 июля 1939 года среди 153 руководящих работников НКВД СССР насчитывалось уже 102 (66,67 %) русских, 19 (12,42 %) украинцев, 12 (7,84 %) грузин и только 6 (3,92 %) евреев при полном отсутствии поляков, латышей и немцев. На 26 февраля 1941 года картина была следующей: русских – 118 (64,84 %), украинцев – 28 (15,38 %), грузин – 12 (6,59 %), евреев – 10 (5,49 %), белорусов – 4 (2,20 %), нет данных – 4 (2,20 %), прочих – 3 (1,65 %), армян – 2 (1,10 %) и один латыш (0,55 %).
В результате проведенных чисток были арестованы бывшие начальники ИНО Трилиссер, Мессинг и Артузов (Фраучи). 17 февраля 1938 года скоропостижно скончался Абрам Слуцкий (существует версия его отравления), в октябре-ноябре 1938 года по обвинению в госизмене арестованы Пассов и Шпигельглас. В это же время из-за кордона для проверки с последующим арестом отзывают большинство сотрудников резидентур. Среди них резидент ИНО в Лондоне Адольф Сигизмундович Чапский (настоящие имя – Авраам Абба Давидович или Антон Вацлавович Шустер), сменивший его Григорий Борисович Графпен, руководитель лондонской нелегальной резидентуры Теодор Степанович Малли, резиденты в Париже Станислав Мартынович Глинский и Георгий Николаевич Косенко, руководитель нелегальной резидентуры в Риме Моисей Маркович Аксельрод, резидент в Берлине Борис Моисеевич Гордон, руководитель нелегальной резидентуры в Германии Файвель Калманович Парпаров, резидент в Вашингтоне Пётр Давидович Гутцайт, руководитель спецгруппы особого назначения (СГОН) при НКВД СССР Яков Исаакович Серебрянский, его помощник Альберт Иохимович Сыркин-Бернарди и многие другие. Всего в 1937–1938 годах из 450 сотрудников ИНО (включая загранаппарат) было арестовано 275 человек.
На высвобождающиеся места Лаврентий Павлович Берия расставляет не просто русских, а формирует специально подготовленную новую национальную элиту госбезопасности. В основном это были молодые сотрудники, выпускники Центральной школы (с 1939 года – Высшей школы НКВД), Школы особого назначения (ШОН) НКВД, межкраевых школ НКВД, а также молодые рабочие, комсомольские активисты, выпускники вузов. Этих людей отличали следующие принципиально новые качества:
1. Большинство из чекистов бериевского призыва были русскими, а также представителями других коренных народов России
2. Они выросли уже в советской стране, готовы были защищать завоевания русского социализма и были преданы лично Сталину
3. В отличие от первых чекистов, которые в основной своей массе не имели образования, новое поколение чекистов имело высшее образование, участвовало в индустриализации страны и было ориентировано на созидание нового мощного русского государства.
Наиболее ярким примером произошедшей кадровой революции является назначение начальником 5-го отдела (внешняя разведка) ГУГБ НКВД СССР Павла Михайловича Фитина, который стал первым русским на этом посту с момента создания внешней разведки в 1920 году. В самом деле, до него внешнюю разведку возглавляли армянский революционер Яков Давтян (1888 года рождения), еще один армянин Рубен Катанян (1880 г.р.), еврейский революционер, соратник Ленина, участник Октябрьской революции Соломон Могилевский (1885 г.р.), еврейский революционер-подпольщик Меер Трилиссер (1883 г.р.), который наладил работу закордонной части (резидентур) и привел с собой в разведку целую плеяду соплеменников, среди которых Блюмкин, Слуцкий, Агабеков, Бустрем, Шпигельглас, Минскер, Нейман, Мюллер, Рейсс, Гинзберг, Аксельрод, Герт, Маневич, Розенгольц, Розенцвейг, Фельдбин, Нестерович, Гольденштейн, Гольдберг и другие. Затем внешнюю разведку возглавил выходец из еврейской семьи музыканта и акушерки, председатель Московской и Петроградской ЧК (Ленинградского ГПУ) в 1921–1929 гг. Станислав Мессинг (1890 г.р.), после него Артур Артузов (Фраучи), имевший итальяно-латышско-эстонские корни (1891 г.р.), затем еврей Абрам Слуцкий (1898 г.р.), еврей Сергей Шпигельглас (1897 г.р.), еврей Зельман Пассов (1905 г.р.) и грузин Владимир Деканозов (Деканозишвили), родившийся в Баку в 1898 году. В момент смещения Ежова и прихода к руководству НКВД Лаврентия Павловича Берия (25 ноября 1938 года) короткое время с 6 ноября по 2 декабря 1938 года обязанности начальника внешней разведки временно исполнял Павел Судоплатов (1907 г.р.), по паспорту украинец.
Павел Михайлович Фитин пришел в элиту советской разведки, в том числе и к добыванию секретов по атомной бомбе, буквально «от сохи». Он родился 28 декабря 1907 года в тюменской глубинке – в селе Ожогино Шатровской волости Ялуторовского уезда Тобольской губернии в семье крестьянина-бедняка Михаила Илларионовича Фитина, который в 1920 году стал организатором одного из первых колхозов во всей губернии – а год спустя в составе коммунистического отряда бедноты сражался против кулацких банд. Его сын Павел уже в 15 лет стал комсомольцем и пионервожатым, в 20 лет его избирают членом Шатровского райкома комсомола. В следующем году он на перекладных отправляется в Тюмень на подготовительные курсы для поступления в ВУЗ. Эти курсы находились в Тюмени на улице Республики – на той же улице находился и Тюменский сельхозтехникум, в котором в том же 1927 году учился будущий легендарный разведчик Николай Иванович Кузнецов. Так что вполне возможно, что два этих земляка встречались и даже были знакомы, не подозревая, что станут великими разведчиками.
Осенью 1928 года Фитин поступил на инженерный факультет Сельскохозяйственной академии имени К.А. Тимирязева в Москве – как раз в первый год Первой пятилетки, когда развернулась широкая индустриализация страны Советов. Достаточно сказать, что преддипломную практику в 1932 году Павел Фитин проходил на построенном за два года до этого Сталинградском тракторном заводе. Тем самым молодой специалист шагал в ногу со временем. После окончания академии он работал инженером лаборатории сельскохозяйственных машин Московского института механизации и электрификации сельского хозяйства, который был создан в 1930 году на базе факультета механизации и электрификации Тимирязевки и факультета электрификации Московского механико-электротехнического института. С октября 1932 по октябрь 1934 года – т. е. в годы Второй пятилетки – Фитин работал заведующим редакцией индустриальной литературы в издательстве «Сельхозгиз», а в ноябре 1936 года, после службы в армии, стал заместителем главного редактора этого издательства.
28 марта 1938 года Фитин был зачислен на службу в органы госбезопасности и направлен на учебу в Центральную школу НКВД СССР в Большом Кисельном переулке, а осенью того же года переведен на ускоренные курсы вновь созданной Школы особого назначения (ШОН) НКВД СССР. Как отмечал сам Павел Михайлович, «в октябре 1938 года я пришел на работу в Иностранный отдел оперативным уполномоченным отделения по разработке троцкистов и “правых” за кордоном, однако вскоре меня назначили начальником этого отделения. В январе 1939 года (по другим данным 1 ноября 1938 года. – А.В.) я стал заместителем начальника 5-го отдела, а в мае 1939 года возглавил 5-ый отдел НКВД. На посту начальника внешней разведки находился до середины 1946 года».
Такая головокружительная карьера 30-летнего Павла Фитина – менее чем за год он прошел путь от сельхозслужащего до начальника внешней разведки Советского Союза – объясняется не недостатком кадров «расстрельной разведки», а их реформой, направленной на создание первой национальной разведывательной службы, которая 26 февраля 1941 года стала называться 1-м Управлением НКГБ СССР – предшественником Первого Главного Управления (ПГУ) КГБ СССР.
Заместителем Фитина 10 мая 1939 года был назначен Павел Анатольевич Судоплатов, который с 1935 года находился на нелегальной работе в Германии, под легендой участника антисоветского националистического подполья на Украине был внедрен в Организацию украинских националистов (ОУН), проник в ближайшее окружение ее лидера Евгена Коновальца и 23 августа 1938 года по личному поручению Сталина ликвидировал Коновальца в Роттердаме, передав ему коробку конфет с заложенным в нее взрывным устройством.
Одновременно со своим назначением заместителем начальника внешней разведки Судоплатов получил задание возглавить операцию по ликвидации Троцкого. В своих воспоминаниях он пишет: «Вход в здание Кремля, где работал Сталин, был мне знаком по прошлым встречам с ним. Мы поднялись по лестнице на второй этаж и пошли по длинному безлюдному коридору, устланному красным ковром… Нас с Берией пропустил тот же офицер охраны <…> Сталин посуровел и, чеканя слова, словно отдавая приказ, проговорил: “Троцкий должен быть устранен в течение года, прежде чем разразится неминуемая война. Без устранения Троцкого, как показывает испанский опыт, мы не можем быть уверены, в случае нападения империалистов на Советский Союз, в поддержке наших союзников по международному коммунистическому движению. Им будет очень трудно выполнить свой интернациональный долг по дестабилизации тылов противника, развернуть партизанскую войну. У нас нет исторического опыта построения мощной индустриальной и военной державы одновременно с укреплением диктатуры пролетариата, – продолжил Сталин, и после оценки международной обстановки и предстоящей войны в Европе он перешел к вопросу, непосредственно касавшемуся меня. Мне надлежало возглавить группу боевиков для проведения операции по ликвидации Троцкого, находившегося в это время в изгнании в Мексике. <…> Через десять минут по прямому проводу мне позвонил Берия и предложил: поскольку Эйтингон – подходящая кандидатура для известного мне дела, к концу дня он ждет нас обоих с предложениями. Когда появился Эйтингон, я рассказал о замысле операции в Мексике. Ему отводилась в ней ведущая роль. Он согласился без малейших колебаний. Эйтингон был идеальной фигурой для того, чтобы возглавить специальную нелегальную резидентуру в США и Мексике. Подобраться к Троцкому можно было только через нашу агентуру, осевшую в Мексике после окончания войны в Испании. Никто лучше его не знал этих людей. Работая вместе, мы стали близкими друзьями. Приказ о ликвидации Троцкого не удивил ни его, ни меня: уже больше десяти лет ОГПУ-НКВД вели против Троцкого и его организации настоящую войну».