Тайная любовь

Лоуренс Стефани

В целом у Габриэля сложилось впечатление, что это был крайне несимпатичный и не располагающий к себе представитель человеческой породы, хотя его и нельзя было назвать уродливым. Толстые губы Кроули были красиво и четко очерчены, и, когда он улыбался, лицо его утрачивало выражение мрачности и агрессивности, смягчалось и даже приобретало некий шарм. В нем ощущались грубая энергия, животный магнетизм, заметный и в блеске глаз, и в силе неуклюжих движений. Некоторые женщины даже находили такой тип мужчин привлекательным.

Габриэль посмотрел на графиню. Ее внимание было

приковано к сцене в гостиной. Он снова заглянул в щель: Кроули устроился на диване, вальяжно откинувшись на спинку, и чувствовал себя весьма комфортно, разглядывая Джерарда. Выражение его лица напомнило Габриэлю мордовку кота, готовящегося поиграть с мышкой.

Предвкушение этой игры, казалось, сочилось из всех пор Кроули.

До Габриэля донесся приглушенный мягкий звук. Он посмотрел на графиню и понял, что она с трудом сдерживает волнение. Она была напряжена, и по телу ее пробегала едва приметная дрожь.

Снова заглянув в щель, Габриэль понял причину ее волнения. Джерард, сохраняя беспечное выражение лица, приветливо и дружелюбно беседовал со спутником Кроули.

Однако уважение Габриэля к его молодому другу безмерно возросло, когда с невинным выражением лица Джерард повернулся, чтобы не пропустить Кроули вперед.

Пока в гостиной шел ни к чему не обязывающий разговор, Габриэль разглядывал второго посетителя, Суэйлза, агента компании.

Это был во всех отношениях средний человек — среднего роста, не слишком мощного сложения, бесцветный и серый. Черты его лица не привлекли бы ничьего внимания — таких в Лондоне тысячи. Одежда самая обычная и скромная.

Единственным, что отличало Суэйлза от других людей, было его лицо — оно напоминало маску застывшим выражением вежливого внимания, в то время как глаза все время перебегали с предмета на предмет. Даже теперь взгляд Суэйлза постоянно метался между Джерардом и его собеседником.

Если Кроули был хищником, то Суэйлз — стервятником.

— Так-так, понимаю, — кивал Джерард; — И эти золотые копи находятся где-то на юге Африки, вы сказали?

— Не на юге, — снисходительно поправил Кроули. — Компания не зря называется Восточно-Африканской.

— О! — Лицо Джерарда просветлело. — Теперь я все понимаю. А как называется страна, где сосредоточены такие огромные запасы золота?

— Это не одна страна, а несколько.

Габриэль внимательно слушал, испытывая особое волнение, когда Джерард вступал на скользкий путь прояснения ситуации. Но брат Пэйшенс обладал поистине настоящим талантом останавливаться на самом краю бездны, после чего небрежно бросал пару-другую слов, успокаивавших Кроули и убеждавших его в том, что он имеет дело с невежественным и доверчивым простофилей. Джерард исполнял свою роль превосходно; впрочем, и Кроули в своем роде был великолепен.

Графиня нервничала и не могла этого скрыть. Она замирала, когда Габриэль начинал волноваться, и тотчас же успокаивалась, едва Джерард ухитрялся усыпить подозрения Кроули.

Через час, когда Джерард наконец позволил Суэйлзу показать ему финансовое обязательство, они услышали все то, что рассчитывали и надеялись узнать из уст Кроули. Он назвал два-три

места, в которых якобы были расположены золотые прииски компании, а также города, где, как он заявил, компания сосредоточила свою рабочую силу и представительства, а затем как бы нехотя обронил имена официальных лиц в Африке, якобы поддерживавших компанию, и представителей официальных организаций, имеющих властные полномочия, к которым ему приходилось обращаться за помощью. Умело подталкиваемый к признаниям Джерардом, он называл цифры в таком количестве, что теперь Монтегю был обеспечен работой по их проверке не меньше чем на неделю. Кроули также дважды упомянул, что компания уже готова приступить к следующей фазе разработок.

Теперь, когда они узнали то, что хотели узнать, Габриэль чувствовал себя измученным до последней степени непрерывными приливами и отливами напряжения. Похоже, графиня находилась не в лучшем состоянии. С другой стороны, Джерард явно получал удовольствие от этой игры, Кроули и Суэйлз воспринимали его реакцию как энтузиазм своего нового партнера, но Габриэль понимал, что это подавляемое возбуждение, вызванное торжеством и успехом.

— Итак, теперь вы сами во всем убедились. — Суэйлз указывал на нижнюю строчку финансового обязательства, покоившегося на коленях Джерарда. — Вам остается только поставить свою подпись вот здесь, и мы тут же приступим к работе.

— О, вы так любезны! Конечно, я подпишу бумагу обязательно и всенепременно, и все мы будем счастливы и довольны, не так ли?

Сияя улыбкой, он повернулся к Кроули.

— Если вы решились подписать, почему не сделать этого прямо сейчас? — небрежно спросил тот.

Джерард посмотрел на него и с невинной улыбкой изрек:

— Но, мой дорогой сэр, на данный момент я не имею права ничего подписывать как несовершеннолетний.

Нанеся этот разящий удар, Джерард с любопытством воззрился на Кроули, потом перевел взгляд на Суэйлза и затем повторил это в обратном порядке.

— А вы ничего не подозревали?

Лицо Кроули помрачнело.

— Нет, и, признаюсь, это очень досадно.

Подавшись вперед, он протянул руку, чтобы взять свою бумагу, но Джерард, продолжая сиять улыбкой, крепко удерживал ее.

— Нет причины для беспокойства. Поверьте, что моя сестра, моя главная опекунша, подпишет все, о чем бы я ее ни попросил. В самом деле, почему бы ей этого не сделать? Она ничего не понимает в делах и все оставляет на мое усмотрение.

Кроули заколебался — его взгляд буравил дышащее искренностью лицо Джерарда. Наконец он спросил:

— А кто ваш второй опекун? Ведь подписей должно быть две.

— Да, именно так обстоят дела, если речь идет об опекунше-женщине. Но мой второй опекун — старый осел, поверенный моего покойного папаши. Он живет в деревенской глуши. Как только сестра подпишет бумагу, он тоже ее подпишет как миленький.

Кроули посмотрел на Суэйлза — тот пожал плечами, — затем перевел взгляд на Джерарда и кивнул:

— Ладно, так и быть.

Он начал медленно поднимать свое тяжелое тело с дивана.

Джерард с грацией молодого животного протянул руку гостю: