Тайная схватка (Тарантул 2)
Шрифт:
Коротко звякнул звонок. Миша и Лена вопросительно взглянули на Мальцева.
– Я открою. Это ко мне, – сказал он, поднимаясь из-за стола. – Думаю, что он выпьет с нами за компанию стаканчик чаю…
Пока Мальцев открывал дверь, пока пришедший раздевался, Лена успела приготовить чай. Миша напряженно слушал. Мальцев о чем-то бубнил с пришедшим, но слов разобрать было невозможно. Раза два он услышал имя Лены и свое. И это его еще больше насторожило. Новый гость молчал. Лена порывалась идти в прихожую, но Миша удержал ее.
И вдруг в гостиную в сопровождении
– Ну что! Не ждали? – со смехом сказал Каратыгин.
Но Миша уже оправился и без тени смущения спросил:
– Чего не ждали?
– Такого гостя. Старый ваш знакомый…
– Не-ет… Странно вы говорите. Это ваш знакомый, а мы, например, видим его первый раз в жизни. Правда, Аля?
– Да. Я никогда не встречалась, – подтвердила девочка.
Константин Потапыч повернулся к Ивану Васильевичу, стоявшему около дверей, и подмигнул.
– Видал? Оказывается, ничего подобного… Первый раз тебя видят. Ай-ай-ай! Выходит, что ты мне наврал…
– Чего это вы всё выдумываете! – проворчал Миша.
– Я, – говорит, – профессорских детей хорошо знаю, – продолжал шутить Каратыгин.
– Этого я тебе не говорил, Костя, – заговорил наконец Иван Васильевич, подходя к столу. – Я сказал, что хорошо знаю вот Мишу Алексеева и Лену Гаврилову, а профессорских детей видел мельком один раз.
– Иван Васильевич… Вы, значит… Я ничего не понимаю!.. – в замешательстве проговорил Миша.
– Сейчас все поймешь. Садитесь. Это мне чай? Ну что ж, не откажусь, – сказал Иван Васильевич, усаживаясь за стол и пододвигая к себе стакан. – Должен вам сразу сообщить, что пришел я с намерением отказаться от нашего плана. Да, да! Отказаться и отправить вас по домам. Но Константин Потапыч… Этого дядю зовут не Григорий Петрович и не Мальцев, а Константин Потапыч Каратыгин. Это мой старый друг. Я попросил его устроить вам проверку. Ну, говори, Костя. Как они выдержали экзамен?
– Я же тебе все сказал. Вели они себя хорошо, естественно. Экзамен сдали бы на пятерку, если бы не история со шкафом. Правда, как выяснилось сейчас, это была детская игра в прятки, и ничего тут особенного нет, но я бы сказал, что в данной обстановке такая игра неуместна… Не следует заниматься такими играми. Мало ли что мог подумать Мальцев… Надо чувствовать себя постарше.
– Я об этом уже говорил ей, – вставил Миша. – Теперь она все поняла.
– А поняла ли? – спросил Иван Васильевич и, прищурившись, посмотрел на Лену.
– Честное слово, поняла! – приложив руки к груди, как можно убедительнее, сказала девочка.
– Мы сначала решили, что вы спрятались в шкаф, чтобы подслушать, – заговорил Иван Васильевич. – А это грубая ошибка. Ведь я вас предупреждал, что никакой инициативы проявлять не нужно… без особой надобности. Забыть, кто вы и зачем здесь! Просто вы – дети Сергея Дмитриевича, и только! Занимайтесь своими делами. Ваше присутствие в этой квартире дает нам возможность понаблюдать за Мальцевым издали. Посмотреть, зачем он приехал,
– По берету? – спросил Миша.
– Не только по берету. Я увидел ее сначала в окне, – пояснил Каратыгин.
– В шкаф вы, конечно, больше не полезете, – продолжал Иван Васильевич ровным голосом, – но можете выкинуть что-нибудь другое, когда Мальцев приедет. Вот это меня и беспокоит. Начнете подслушивать у дверей, задавать какие-нибудь вопросы…
Последние слова напомнили Мише его разговоры с мнимым Мальцевым и заставили покраснеть.
– В нормальных условиях, – говорил Иван Васильевич, не обращая внимания на смущение Миши, – с нормальным человеком всякие такие вопросы были бы признаком вежливости, предупредительности. А сейчас это может показаться подозрительной назойливостью. Пускай Мальцев видит и чувствует, что вы заняты, учитесь, что у вас свои дела. Когда я был у Сергея Дмитриевича, он попросил сына налить нам чаю. Коля отказался. «Мне, – говорит, – папа, некогда. Попроси Алю…» И ушел.
– Ну, это нехорошо, – заметил Константин Потапыч.
– Что значит нехорошо? – возразил Иван Васильевич. – А если он действительно занят? Опаздывает на уроки.
– А Аля? – спросила Лена. – Она тоже такая?
– Вы, Алечка, себя отлично вели, – сказал Каратыгин. – Просто, заботливо. Такой вам и надо быть. Вот только в шкаф не лазайте. Играйте как-нибудь по-другому…
– Хорошо, – опустив глаза, тихо сказала девочка.
Теперь ей стало стыдно за придуманную с Мишей ложь. Но ведь если они сознаются и скажут правду, Иван Васильевич отправит их по домам и поручит это дело кому-нибудь другому. Нет. Пускай уж лучше думают, что это была игра в прятки.
– Мальцев приедет двадцатого или двадцать первого, – сказал Иван Васильевич. – Если будет можно, мы заранее предупредим вас, но надо быть наготове. У вас еще есть время. Привыкайте, практикуйтесь.
– Мы до сих пор срываемся, Иван Васильевич, – сознался Миша. – Нет-нет да и скажем. Она меня Мишей назовет, а я ее – Леной.
– Вот, вот. Это все имеет большое значение… И пусть шкаф напоминает вам об ошибке. Если задумаете что-нибудь сделать, сначала посмотрите на шкаф, – с улыбкой закончил Иван Васильевич.
16. В АПТЕКЕ
Десятого ноября в аптеку на Невском проспекте медленно вошла молодая, невысокого роста женщина. Тонкая шея не соответствовала размерам пышного воротника, а из рукавов, обшитых мехом, высовывались сухие бледные руки. Но на лице женщины сияла улыбка, и живые, с веселым блеском, глаза говорили, что первое впечатление обманчиво и что, несмотря на такое похудение, она вполне здорова.
– Здравствуйте! Я направлена к вам на работу, – приветливо сказала она рецептару, полной женщине в белом халате, вытаскивая из кармана сложенную вчетверо бумажку. – Вот направление.