Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России
Шрифт:
Хотелось найти «зерна истины», читая «Записки» между строк и пытаясь понять, что имела в виду западная сторона, а что советская. К тому времени было известно, что «Записки» сфабрикованы на основе 17 бесед с Пеньковским в Лондоне и Париже, а это около 50 часов. Мне представлялось, что в них должны быть целые россыпи интересующих меня сведений. Главное, это найти способ их обнаружения.
Для начала была взята статья о «деле» из «Комсомольской правды», «Независимой газеты», газет «Совершенно секретно», «Новости разведки и контрразведки» и др. Они были «обработаны» цветными чернилами — черными, красными и зелеными. В это трехцветье было вложено
Первой стала статья из популярного в начале 90-х годов еженедельника «Куранты». Статья носила тенденциозный заголовок: «Был ли Пеньковский предателем?»
В ней подчеркнуто черным цветом: «На Западе он считался человекам, сумевшим спасти мир от ядерной войны». И еще: «Операция КГБ по разоблачению крупнейшего вражеского “крота”. Красным: «На Востоке — агент двух разведок». Или: «Пеньковского сгубило не столько искусство оперативников КГБ, сколько халатность или же просто злой умысел британской спецслужбы». Наконец, зеленым цветом выделено: «Новая версия британского исследователя порождает сомнения», «в истории предательства и разоблачения похитителя “ракетных секретов” есть еще одна малоисследованная сторона…», «возникает впечатление, что полковник ГРУ вначале действовал чуть ли не по приказу…», «подозрения, что Пеньковский ведет двойную игру, никогда не покидали руководство ЦРУ». И далее: «Уж очень все шло гладко», «сомнительная мотивация добровольной вербовки» — не это ли тревожило советскую госбезопасность прежде всего?!
Не мог автор не обвести в зеленую рамку и такой абзац:
«Англичане знали, что Пеньковский и его связник “под колпаком ”. Отчего же контакты с ним не были прерваны? Видимо, после многих провалов британские спецслужбы держались за свой единственный козырь, доведя агента до ареста».
Последнее замечание в этой статье говорило о том, что наша госбезопасность верно рассчитала мотивацию СИС в работе с Пеньковским. СИС не могла сознаться в своих подозрениях в отношении своего Героя и вынуждена была выдавать любую информацию агента за ценную.
Итак, черным цветом было выделены те места, где говорилось об оценке действий Пеньковского Западом, причем в положительном, с их точки зрения, свете. Красным — об оценке или самих фактах «разоблачения» его работы в пользу Запада нашими органами госбезопасности. (Судя по всему, наши коллеги из «семерки» — службы наружного наблюдения — и контрразведчики работали честно и гибко, не зная, кто есть кто.) Зеленым были отмечены все те моменты, где факты и их интерпретация подавались в пользу версии: Пеньковский — двойной агент, а значит, подстава нашей госбезопасности, точнее, советской стороны.
Таким образом были обработаны остальные статьи по «делу». Этот своеобразный тренинг нацелил автора на серьезную работу с «Записками из тайника». Сегодня, просматривая свои пометки с анализом «Записок», понятно, что это был в определенной степени систематизированный комментарий к ним, к этому западному изданию «Записки Пеньковского» (1965).
Старые выписки начинались с черно-красно-зеленого анализа статей о «деле» в периодической печати. Затем шли пометки из книги «Шпион, который спас мир» и заметки в главе, касающейся подготовки «Записок» к изданию под редакцией ЦРУ и СИС. На отдельном листочке была и такая запись: «“Мемуары" содержат весьма глубокий анализ характера Пеньковского и мотивы, которыми он руководствовался, а также массу самой разнообразной информации
В тот момент были выделены слова «характера», «мотивы», «взгляды». На полях же добавлено: «Это их понятие подсказанных нами мотивов, которые они хотели видеть, и мы помогли им в этом. Как и Гитлер, они просчитались в главном: народ не хочет американского образа жизни. Ему ближе понятия “коллективизм". Примеры? Гражданская война, война, восстановление».
Может быть, эти слова вернули автора в военное детство — ведь он — «продукт» эпохи высоких духовных порывов народа, из которого вышло все его большое семейство. Сегодня невозможно поверить, что коллективизм нашего народа был разрушен в 80—90-х годах.
Комментарии по поводу «Записок из тайника» были своеобразной дискуссией с их создателем Джибни. Конечно, обращалось внимание лишь на значимые места, ибо в книге было более 400 страниц. Особенно на предисловия автора к главам — часто весьма пространные. Были оставлены на совести Джибни его «личные» замечания о Советском Союзе, о нашей системе ценностей, о ГРУ, КГБ и тому подобное.
Вот вступительная статья «От автора». Ее написал Фрэнк Джибни, подготовивший в «соавторстве» с ЦРУ и СИС эти «Записки» еще в середине 60-х годов (1965). В пометках автора выделено из этой статьи следующее высказывание Джибни:
«Текст этой книги основан на трех документальных источниках: на записках самого Пеньковского в том виде, как они были доставлены из Советского Союза; официальном отчете о процессе Пеньковский—Винн, опубликованном издательством политической литературы в 1963 году, а также на сообщениях прессы и материалах дискуссий, связанных с арестом Пеньковского и судом над ним, которые появились в Европе, США и даже в Советском Союзе. Кроме того, я располагал информацией, полученной в результате продолжительных бесед с Гревиллом Винном…»
И как видите, ни слова о сведениях, полученных ЦРУ и СИС в результате многочасовых контактов с Пеньковским в Лондоне и Париже!
Но ведь записок как таковых не было. Это синтез из его бесед с «коллегами» в том же Лондоне и Париже. А Винн мог дать Джибни лишь то, что ему Пеньковский подсказывал в силу оперативной необходимости. Западный блеф в рамках «черной пропаганды» заключается в том, что Джибни и его «соавтор», беглец из КГБ, прекрасно знали, откуда «Записки» — это были фрагменты магнитофонных записей тех самых 17 встреч Пеньковского и четырех офицеров спецслужб в Англии и Франции, любезно предоставленные Джибни сотрудниками ЦРУ и СИС.
В этих магнитофонных записях отдельные высказывания Пеньковского должны были выглядеть как экспромт (это автору было знакомо по беседам с канадскими контрразведчиками). Его оперативная информация должна была прерываться комментариями из его прошлой или настоящей жизни. И это была, как понимается, тактическая уловка для выигрыша во времени на обдумывание ответов на уточняющие вопросы его «коллег».
Джибни пишет, что в вопросах, касающихся принципов и методов работы советских разведывательных спецслужб, а также специальной терминологии, он опирался на знания Дерябина (соавтор — беглец из КГБ). Но Пеньковский мог «играть» сведениями о разведке хотя бы потому, что предыдущие 5–6 лет на Запад работал разоблаченный предатель — офицер ГРУ. Этот предатель наверняка сообщил многое о теории разведки и спецтерминах. Дерябину в этой области все это было не под силу — он отставал в своей осведомленности о делах КГБ лет на десять.