Тайное общение с игроком
Шрифт:
— Верно? — Ее смех прекращается, но она продолжает улыбаться. — Ты можешь встретиться через час или два?
Я сглатываю, пульс бьется в ушах. Я умираю от желания увидеть ее снова, потусоваться, поцеловать ее. Конечно, да, но у меня такое чувство, что я делаю ей хуже, а не лучше. Кроме того, мне совсем не хочется, чтобы меня снова ударили. В конце концов, мое желание увидеть ее перевешивает все остальное. — Ага. Мне бы понравилось это.
***
Мы направляемся в ресторан и бар примерно на полпути между нашими домами. Я добираюсь туда первым, а потом она подъезжает на
На ней по-прежнему свитшот «Один дома», джинсы и высокие ботинки, которые добавляют ей роста на пару дюймов.
— Привет. — Она колеблется, а затем делает шаг вперед и обнимает меня.
Я крепко сжимаю ее, а затем отрываю от земли, вызывая у нее смех и снимая напряжение.
Когда я ставлю ее на землю, Стелла потирает руки. — На улице холодно. Хочешь войти?
— Не совсем, — говорю я. — Я подумал, мы могли бы прокатиться.
— Хорошо. Да, это звучит весело.
Она садится в мою машину или в машину моего отца, поскольку моя припаркована на стоянке в Колорадо, и я еду по знакомым дорогам. Сегодня вечером тихо, большинство людей дома со своими семьями.
Я вожусь с радио, почти на каждой станции крутят праздничную музыку, поэтому я разблокировал телефон и передаю его ей. — Хочешь выбрать музыку?
Она берет устройство, некоторое время пристально смотрит на него, прежде чем ответить: — Абсолютно. Телефон человека полон всяких интересных тайн и подробностей.
Я посмеиваюсь. — Ах, да? Что именно мой телефон говорит обо мне такого, чего ты еще не знаешь?
— Ну, Spotify сообщил мне, что ты недавно слушал Mad Beats и Sick Workout Mix, так что я предполагаю, что ты в основном используешь приложение, когда тренируешься. — Она вопросительно поднимает бровь.
— Это правда.
Она включает плейлист Mad Beats, а затем смеется, когда сиденья вибрируют от тяжелого ритма.
— Сейчас это не совсем атмосфера Mad Beats, — говорит она, быстро меняя ее.
— Аарон всегда составляет новые плейлисты для наших занятий в тренажерном зале.
— О боже, Бо. У тебя более тысячи неоткрытых писем! — Ее глаза расширяются, когда она просматривает приложения на моем телефоне. Она стонет. — Ты один из “тех” людей, которые не очищают свои уведомления.
— Это плохо?
— Мне нужно очистить уведомления, иначе я сойду с ума.
— Думаю, это говорит о тебе больше, чем обо мне, — поддразниваю я, кладя одну руку на руль, а другую нажимая на рычаг переключения передач.
Она кладет мой телефон на среднюю консоль и наклоняет свое тело к моему, затем берет мою руку ближе к своей и переплетает наши пальцы.
Я подношу наши соединенные руки к губам и целую кончики ее пальцев. — Как прошло Рождество?
— Хорошо, — весело говорит она, а затем, уже более мрачно, добавляет: — Немного странно. Мы с Феликсом на самом деле не разговариваем.
— Извини.
— Не извиняйся. Он поступает неразумно.
Мои пальцы сжимают руль немного крепче.
— Почему ты не сказал мне, что это ты ранил Гаррисона?
— Я не знаю. На самом деле это не так. Я думал, ты примешь их сторону. Я бы даже не
Я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она медленно кивает. — Я смотрела. Я видела игру.
— Я не хотел причинять ему боль. Я бы никогда не сделал что-то подобное намеренно… — Я замолкаю, не зная, что еще сказать.
Между нами раздается тихий ритм. Стелла говорит первой. — Знаешь, самое смешное, что я думаю, что у тебя с Феликсом много общего.
— Потому что мы оба играем в футбол?
— Не только это. Вы оба очень конкурентоспособны и чрезвычайно преданы. И вы оба испытываете большое давление со стороны своей семьи и команды. Я читала статьи о тебе. Твои тренеры и товарищи по команде отмечают твою трудовую этику и преданность делу.
— Это пиар-вздор. Я много работаю, потому что, если я этого не сделаю, я подведу многих людей. У меня нет другого выбора, кроме как посвятить себя делу. Мы тренируемся и тренируемся каждый день, два раза в день в предсезонке. В январе у нас отпуск, но в феврале мы снова на поле. Ты знаешь, что значит быть спортсменом D1 [Прим.: Колледжи D1 обычно являются домом для выдающихся спортсменов, занимающихся студенческими видами спорта. Как правило, они подходят для студентов-спортсменов, стремящихся заниматься своим видом спорта на профессиональном уровне]
— Ты говоришь это так, будто это бремя.
— Ты так не чувствуешь? — Я спрашиваю.
— Нет. Я люблю это. Мне бы хотелось, чтобы кто-то ожидал от меня большего.
— Что ты имеешь в виду?
— Не все студенческие виды спорта пользуются таким же уважением, как футбол. Ребята, вы боги в кампусе. Игроки НФЛ — знаменитости. Можешь ли ты назвать хотя бы одного драйвера с золотой медалью?
— Эмнет, но у меня для тебя есть горячее предсказание. — Я машу рукой в воздухе. — Стелла Уолтерс, золото на следующих летних играх.
Она улыбается, закатывая глаза. — Видишь?
— Мне жаль.
— Все в порядке. Я понимаю, но не пойми неправильно это давление. Это значит, что люди заботятся. Многим людям хотелось бы, чтобы на них оказывали такую заботу и внимание.
Я вообще об этом не думал. Стало ли мне легче воспринимать критику со стороны отца? Нет. Но я понимаю, что она говорит.
Я въезжаю в жилой район, украшенный огнями. Каждый дом освещен, а в некоторых даже включена музыка.
— Это потрясающе. Тебе стоит увидеть наш дом. Папа и Феликс каждый год стараются изо всех сил. Это настоящий Кларк Гризволд [Прим.: Кларк Гризволд [глава семьи (отец) в фильме «Рождественские каникулы»].
— А это нет? — Я указываю большим пальцем на самый яркий дом.
— Это определенно так. Я люблю это.
Я останавливаюсь в конце тупика и открываю бардачок. — Я тебе кое-что принес.
— Ты принёс? — Ее рот изгибается в улыбке.
Я протягиваю ей маленький, плохо упакованный подарок. — Это не рождественская елка.
— Этот Тедди, он хорошо справился. — Она проводит пальцем по бумаге. — Должна ли я открыть его сейчас?
— Ага. Если ты хочешь.
— Я хочу. — Она рвет его с таким рвением, что мне хотелось бы, чтобы это было что-то более романтичное.