Тайное послание библии.
Шрифт:
Христианская мысль нашего времени осторожно подступается к решающему вопросу: что такое конкретный образ Бога в человеке, в чем выражается тринитарное божественное Имя каждой личности, определяющее ее онтологическое место в грядущем общечеловеческом соборе? Приведем некоторые известные нам примеры подобных исканий.
Член Поместного Собора Православной Российской церкви 1917-18 г.г. А.В.Васильев, пытаясь дать догматическое обоснование идее соборности, “по которой все столковались и восстановления которой хотят”, обращается к истолкования тринитарного догмата:
“Прообраз соборности Триединый Бог /под.Васильевым/: при равночестности Божественных лиц в Нем есть и священноначалие. От единого источника Начала-Отца рождается Слово-Сын и исходит Дух Святый… В предвечном Божием Совете о творении мира и человека
В этих мыслях православного богослова, высказанных на столь авторитетном церковном Соборе в критический момент русской истории, выражается ключевая парадигма русской духовности, сформулированная Сергием Радонежским: “Взирая на единство Святой Троицы, побеждать ненавистное разделение мира сего”, по в рассуждениях А.В. Васильева явственно проступает и основная трудность не только в осуществлении, но дате в практической конкретизации этой программы отсутствие детального истолкования тринитарного догмата, недостаточно ясное представление об основном Предмете нашей веры - Святой Троице. Несмотря на все оговорки, слишком прямолинейно понятая идея Монархии отца фактически ставит под сомнение ключевую идею равночестности Трех Лиц.
Мысль о том, что каждый человек, или, во всяком случае, человек, достигший святости и ставший проводником Божественной Энергии есть образ одного из Трех Лиц, высказывает Владимир Ильин 1891-1974в кн. “Преподобный Серафим Саровский’. Париж, 1971. Пытаясь описать характерные для каждого образа личностные особенности, он даже предполагает - с необходимой осторожность о - что преп. Серафим является образом Первого Лица св.Троицы, т.е. Отца. отдавая должное ценнейшей духовной интенции, проявившей себя в этой попытке, мы вынуждены признать саму попытку слишком незрелой,, преждевременной, богословски недостаточно обоснованной. Так же, как в спорах о Лицах, изображенных на иконе “Троица” Андрея Рублева: Кто есть Кто?
– высказывались и убежденно доказывались все три возможных варианта, так и в определении тринитарного Первообраза конкретной личности могут быть высказаны достаточно аргументированные, и притом несовместимые суждения.
Вообще говоря, всякая попытка описать набор качеств или атрибутов, свойственных каждому из Трех Лиц и отличающих Его от Других, вызывает чувство догматической тревоги: не ведет ли этот подход к невольному тритеизму, троебожию, к попыткам недопустимого мысленного рассечения единой воли, единого действия, а следовательно, единой природы Трех Лиц?
Царство Божие осуществится лишь тогда, когда человеческая воля будет соглашаться с Божественной Триединой волей свободно и без всякого принуждения. Такое согласие человеческой воли с божественной, как и взаимное согласие человеческих воль, есть уподобление Богу, реализация образа Божия в человеке: и это есть образ Святой Троицы. Но согласовать свою волю с волей другого может лишь тот, кто эту волю действительно имеет, кто овладел собственной биологической и социальной природой и стал хозяином самого себя – именно этот смысл вкладывается в понятие: “личность”.
Иван Ильин справедливо утверждает, что главным условием и проявлением личного бытия служит искренность - не в смысле “откровенности”, но в смысле способности действовать из собственной глубины, из своего корня /искренне - это и значит “из корня”/. Человек, который не возжег в себе огонь личности, не сотворил свою внутреннюю духовную Купину, не может быть искренним перед Богом, перед собой, перед братьями. По опыту зная о смертоносных последствиях фальши и неискренности в деле строительства соборности, он писал:
“Нигде искренность не имеет такого глубокого, всеопределяющего значения, как в жизни церкви, церковь есть великое единение личных огнилищ. Она возможна только там, где эти огнилища, однородные по строения религиозного акта и возженные лучами единого Бога, состоят в искреннем и жизнеопределяюшем религиозной общении… Церковь есть соборная Купина, слагающаяся в молитвенном, учительном /догматы/ и деятельном совместном горении множества личных огней. При таком понимании всякая неискренность, - в вере, молитве или деятельности, - свидетельствует о не проникновении Божиих искр из церковной Купины в личное огнилище человека и из личной Купины в жизнь и деятельность церкви, неискренняя молитва есть несостоявшаяся молитва. Неискренне совершенный обряд есть пустая форма обряда. Священнослужитель, лишенный Купины, есть профессионал пустой обрядности, организованный церковью обман есть ложь Богу. Словом, неискренняя церковь лишена Благодати: она мертва; она есть трагическая видимость церкви” /И.А.Ильин, стр. 316/.
Другая трудность в уяснении сущности личного тринитарного Имени носит антропологический или дате психологический характер. Преждевременное знание своего Имени, до того, как человек дозрел до его свободной, искренней реализации, может переживаться как отрицание внутренней свободы, как внешнее принуждение к определенной жизненной роли. Опасность тем более велика, что тринитарное Имя касается самой интимной глубины человека, сокровенного центра поначалу хрупкого и неуверенного в собственном существовании, беззащитного перед авторитарным вторжением. Свое тринитарное Имя человек осуществляет лишь на высоком уровне личной зрелости: до тех пор он живет другими реальностями и носит другие имена, которые надо научиться опознавать и различать, прежде чем приступать к попыткам постижения своего высшего имени. Тринитарное Имя есть одно из Имен Бога, начертанное на лике человека - на том лике, который предузнает и предвидит Творец. Мы можем высказать твердое убеждение, что человек может постигать свое Имя лишь в той степени полноты и уверенности, в какой он это Имя уже осуществляет в своей внутренней, а тем самым и во внешней жизни. Лишь при этом условии любой принцип иерархического развертывания соборных имен из первообраза Св.Троицы наполнится жизненным содержанием и перестанет быть формальной схемой и произвольной игрой ума.
Единство соборной воли и мысли ни в коем случае не означает, что члены собора будут однотипны или тождественны друг другу. Образ Троицы относится к собору как к целому и реализуется в отношениях между его членами. Эти отношения столь глубоки, что станут новым и главным содержанием каждой личности; в силу многообразия отношений каждая личность будет становиться все более самобытной и отличной от других – но эти различия будут носить принципиально иной характер, чем при обычном индивидуалистическом способе существования. Внутренне диалогичная единая мысль, многосложная единая воля, многогранная единая деятельность будут рождаться из глубин внутрисоборного бытия, будут служить содержанием и проявлением соборной жизни – также как мир Божественных Энергий вечно изливается из недр Святой Троицы.
30. Идти за Агнцем, куда бы он ни пошел.
Ясно, что этот идеал не может быть осуществлен всем человечеством сразу, ибо достигнутый на данный момент уровень зрелости личности – плод долгого и мучительного исторического развития: у разных людей этот уровень зрелости очень сильно различается. Но суть любого идеала именно в том, что он принимается как осознанная цель задолго до своего полного осуществления: уже две тысячи лет все христиане в той или иной степени разделяют этот идеал. Вопрос заключается в том, наступило ли уже историческое время, когда этот идеал может быть устойчиво и необратимо реализован на земле избранным меньшинством, которое могло бы послужить для других живым и вдохновляющим примером. Не об этом ли пророчествует Откровение: “Это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу” (Откр. 14:4). Исполнение обетования станет возможным только тогда, когда образ Святой Троицы, отражением которого служит этот идеал, в большей, чем до сих пор, полноте, будет явлен миру – на что мы и уповаем.