Тайны французской революции
Шрифт:
Итак, возвратясь от аббата, Ивон нашел своего хозяина стоящим в передней на часах.
– Гражданин Работен! Ждали вы сегодня кого-нибудь? – спросил этот достойный человек.
Жизнь в продолжение десяти лет, полная ловушек и неожиданностей, приучила Ивона всегда быть настороже.
При этом неожиданном вопросе он притворился, что припоминает.
– Ждал ли я кого-нибудь?.. – сказал он. – Дайте-ка мне подумать… у меня такая короткая память.
Играя эту комедию, молодой человек в то же время размышлял: «Я никого не знаю в Париже. Разве меня выследили? Уж не явился ли шпион по моим следам?»
Жаваль счел своим долгом прийти ему на помощь, прибавив:
– Да, здесь был молодой человек ваших лет, с длинными волосами и с палкой в руке.
– И он меня спрашивал?
– Да.
– Под моим именем Работена? – спросил Ивон, знавший, что никто, кроме Жаваля, не мог знать этого имени, придуманного при снятии комнаты.
– Под вашим именем… не скажу; когда я его спросил, он мне отвечал, что не запомнил его.
– В таком случае что заставляет вас предполагать, будто он спрашивал меня?
– Он так хорошо обрисовал вас, что из всех моих жильцов, я сейчас узнал вас.
– И он ничего не поручил мне сказать или передать? – спросил Ивон, заинтересовавшись.
– Нет, но он обещал побывать опять, сегодня же.
– Конечно! – вскричал Бералек. – Лучший способ узнать, действительно ли ему нужно меня, – это послать его ко мне, когда он явится.
– Условлено, – сказал Жаваль.
Ивон быстро добежал до своей комнаты, спрашивая себя, кто бы мог его разыскивать. Одно обстоятельство, однако, успокоительно действовало на него: незнакомец не сказал его настоящего имени хозяину гостиницы. «Это, без сомнения, друг, – думал он, – который, зная, что я скрываюсь, догадался о перемене моего имени».
В эту минуту в коридоре, в конце которого находилась комната молодого человека, раздался шум шагов.
«Их двое», – думал Ивон, вынимая из карманов куртки два маленьких пистолета, которые он зарядил.
Снаружи в замочной скважине он оставил ключ, и теперь было поздно вынимать его.
Бералек встал перед самой дверью, держа в руках пистолеты, готовый броситься на врага.
– Если они пришли схватить меня, вот чем можно их встретить, – сказал он самому себе.
Шаги стихли у его порога. Вместо того чтобы резко распахнуть дверь, как ожидал Ивон, кто-то осторожно постучал.
«А! Они предпочитают формальности», – подумал кавалер. Но знакомый голос, голос Жаваля, тотчас прокричал ему:
– Гражданин Работен, я привел к вам особу, приходившую уже сегодня утром.
Ивон опять спрятал пистолеты в карманы, говоря самому себе:
– Если это друг, господин Жаваль уже открыл ему ложное имя, которое я присвоил.
Его соображения были справедливы, потому что тотчас же за дверью другой голос вскричал:
– Работен! Да это Работен… Вот именно это имя просилось у меня с языка.
– Войдите! – крикнул Ивон, успокоенный этим восклицанием.
Дверь отворилась и высокий молодой человек показался на пороге.
Недоверчивый Жаваль оставался позади, подслушивая первые слова, которыми должны были обменяться встретившиеся мужчины.
Молодые люди взглянули друг на друга, словно совершенно незнакомые.
Пришедший шагнул вперед.
– Гражданин Работен! Мне нужно сказать вам пару слов.
– Я к вашим услугам, гражданин, – вежливо отвечал Ивон, подходя к двери, чтоб затворить ее.
Жаваль был еще в коридоре.
– Благодарю, дорогой хозяин, что показали этому посетителю дорогу ко мне.
И он захлопнул дверь перед носом любопытного содержателя гостиницы.
Как только молодые люди остались вдвоем, они бросились в объятия друг другу. Счастливый случай помог тому, что ни одно имя не было произнесено, когда посетитель, смотревший через плечо Ивона, скороговоркой тихо шепнул ему на ухо:
– Тс-с! Посмотри под дверь.
Ивон быстро повернулся.
Коридор освещался окном, находившимся как раз перед комнатой кавалера, так что в щель между порогом и дверью проникали лучи света. Но в эту минуту у входа отчетливо была видна чья-то тень. Это была тень от ног Жаваля, который, припав ухом к двери, не подозревал, что его присутствие уже обнаружено.
– Подожди немного, – прошептал товарищ Ивона.
И он прибавил, возвышая голос:
– Гражданин Работен, ты знаешь, что после доносов, сделанных на содержателя этой гостиницы, Директория, прежде чем расстрелять его в Гренельской долине, желает удостовериться, действительно ли этот человек – изменник, и она поручает тебе втихомолку наблюдать за его поведением. Я пришел за твоим отчетом.
Ивон понял шутку своего гостя и тотчас же ответил ясным голосом, чтобы каждое слово могло коснуться уха Жаваля.
– Этот человек был нам указан как один из самых деятельных агентов роялистской партии. Кажется, он подслушивает все, что говорится между патриотами, чтобы тотчас же передать их разговор врагам Республики. На него донесли как на человека, всегда шпионящего у дверей надежных республиканцев, и, конечно, я скоро накрою его, навострившего уши у чужих дверей.
– Этого доказательства будет довольно, чтобы закатить ему час спустя двенадцать пуль в живот.
Едва были произнесены эти слова, как луч солнца вновь показался под дверью, без малейшей тени. И, позеленев от страха, с волосами, вставшими дыбом, Жаваль побежал, бормоча сквозь зубы, щелкавшие от волнения:
– Я погиб! Директория принимается за меня! Избегнуть гильотины, чтобы быть застреленным!.. Надо их скорее убедить, что я горячий патриот, без чего… вдр-р-руг!.. в долину Гренеля!
Успокоенные успехом своей уловки, молодые люди разразились веселым смехом, как только убедились, что их не подслушивают.
– Как это ты, Пьер, здесь в Париже? – вскричал Ивон.
– А ты сам разве не здесь? Там уж не дерутся; наша Вандея только что заключила мир с Республикой, – неискренний мир, он долго не продержится. Тогда, вместо того чтоб сидеть сложа руки я сказал себе: «Ивон уехал по какому-то поручению, в котором, конечно, ему придется наносить или получать полновесные удары, я отправляюсь к нему, чтобы потребовать и себе их долю». И вот я с тобой! Долго искал я твой след; но недаром же зовут меня «Собачьим Носом», – я кончил тем, что напал на тебя.