Тайны гор, которых не было на карте...
Шрифт:
— Мне кажется, дальше идти небезопасно, — предупредил он тревожно. — Не могу понять, как расположен знак земли в этом месте, линии вздыблены и рассекают пространство. Еще немного, и мне не выбраться отсюда. Никогда не подумал бы, что есть такие места, — удивленно произнес он, всматриваясь в пространство перед собой.
— Тогда поворачивай назад, — попросила Ее Величество, чувствуя, как кружиться голова, когда она смотрит вниз.
Сначала, как только они поднялись, ей тоже стало не по себе, и даже показалось, что где-то там внизу тоже была проклятая земля, и огонь ее поднимался в небо. Ее Величество взяла себя в руки, осматривая удивительные пейзажи. Она вполне могла обмануться. Солнце слепило в глаза, а усталость ее была вполне объяснима: последние несколько дней она почти не спала, занятая военной операцией — проклятая земля не оставляла ее даже во сне. На спустя какое-то время, ей вдруг захотелось идти дальше —
— Привяжитесь, обратный спуск буде опаснее! Мне было проще подняться вверх, чем спуститься с вами вниз, — попросил дракон, разворачиваясь.
Его Величество остался на ровной площадке, с которой хорошо просматривались и дракон, и Ее Величество.
Бинокль он прихватил с собой. Спустя два часа жена и Горыныч скрылись из виду, начиная подъем на вторую гору. До второй горы было далековато. Времени у него было предостаточно. Он поднял с земли рюкзак, поднялся чуть выше, откуда хорошо просматривалась проклятая земля. Битва развернулась внизу на многие километры, но людей и силы пришлось сгруппировать. Многие из его войска полегли, густо усеивая линию фронта трупами. В гору медленно карабкался еще один дракон, неторопливо, останавливаясь, и тоже изучая поле битвы. Теплая одежда и еда будут ему кстати. Жалко, что жена поторопилась и улетела, не особо заинтересовавшись тем, что творилось внизу. Похоже, войну они проиграли.
Отсюда, сверху, он увидел нечто, что оставалось им незамеченным внизу. У проклятой земли была своя хитрая мысль, припугнуть воюющих с нею, ничуть не рассматривая себя в качестве объекта насилия разгулявшейся стихии. В тучах, в виде вытянутой баранки, повторяющей контуры земли, прямо посередине циклона имелась дыра, через которую он сумел рассмотреть мирную ее жизнь: обитатели сдвинулись в центр и ничуть не пугались ни всполохов молний, ни звуков разрывающихся бомб. Молнии из тучи всполохами и огненными синими нитями вспыхивали только по краям, но во все стороны — и летели и били насмерть неприятеля, будто в насмешку. Его жена оказалась права, не иначе, здесь применили волшебство. Но даже вампирам вряд ли было под силу настолько подчинить себе природные стихии, и тем более, вряд ли была замешена проклятая, которая и о жизни нормальных людей имело представления смутные… Здесь или кто-то испытывал новейшие разработки оружия, или обращался к силам, которым на земле пока не было объяснений.
Стоя на ветру после теплой кабины, Его Величество мгновенно продрог до костей. Он оглянулся в поисках укрытия, заметив внизу недалеко от себя пещеру. Спустился, доставая перед входом фонарь. В пещере было чуть теплей. Зажег лампу, и сразу же увидел надписи на стенах. Корявые надписи ничем не маскировались, будто преступники мечтали быть уличенными и узнанными, точно так же, как когда оставляли высеченными знаки на вершине на самой высокой скале.
"Так, — сказал он себе с легкой усмешкой, — здесь укрывалось чудовище, а следовательно и причислившие себя к Дьяволу предатели!" Без жены он мог любоваться вражеской территорией сколько угодно — даже местами, к которым жена не позволяла ему приближаться.
Мятежники расположились в пещере с комфортом, соорудив нечто вроде котла из вогнутого внутрь камня и печки посередине. Котел стоял на печке, а под ним, очевидно, разводили огонь. "Мылись что ли?! — удивился Его Величество, но больше своей мысли. Раньше он как-то не воспринимал чудовище человеком, которому необходимо все то, в чем нуждался сам. Копоти и пепла осталось немного. Но на полу, в том месте где горел огонь, он обнаружил расплавленный песок и обожженные камни, что говорило о значительной температуре. Неужели тащили с собой дрова? За пределами пещеры он не заметил ничего, что могло бы гореть. И сразу сообразил, что имея с собой одно из неугасимых поленьев, которые, по словам Ее Величества, могли гореть в любом месте, о дровах можно было не переживать. Наверное, именно благодаря полену появлялась проклятая земля, обозначая места остановки предателей, каким-то образом оставляя след.
И словно в подтверждение догадки, в самой середине костра он нащупал маленький пенек от срезанной ветви. Он попробовал отбросить камни и вытащить корень, но не тут-то было — корень уходил внутрь скалы. И сам бы он не понял, если бы пенек не выскочил из гнезда, как гнилой зуб, что скала для неугасимого полена была как масло — чудовище и ее спутники воткнули ветвь в твердый гранит на глубину, превосходившую ширину ладони.
Пенек он отбросил в сторону.
Дракон и Ее Величество чутко реагировали на неугасимое полено, избегая любого контакта даже с тем местом, где оно находилось. Он внимательно изучил пещеру, внезапно заметил в углу небольшие, в полторы длины его ладони изношенные до дыр лапти — обрадовавшись, что нашлось хоть что-то, сунул их в карман.
По лаптям можно было установить владельца, или хотя бы определить его запах.
Странно, что вампиры шли в горы и вели с собой не только чудовище, но и… старика… На том месте, где были обнаружены лапотки, самым непристойным образом были разбросаны остриженные седые волосы. Его Величество сразу же догадался, что вампир, или кто бы он ни был, на сем месте приводил себя в порядок, ровняя бороду или усы, после того, как помылся. Явно, один из спутников проклятой был стариком. Лапти уже давно никто не носил, найти их можно было разве что в музее. Но волосы его были не совсем человеческими — жесткие, толстые, похожие на конский волос.
Еще несколько таких же волос, длиннее первых и чуть мягче, он нашел у костра на выровненной лежанке. Судя по ее размерам, старик был невысоким, едва ли доставая ему до груди.
Еще одно выровненное место, где камни были отвалены, он нашел на другой стороне костра, с несколькими черными волосами и двумя седыми, которые зацепились за камень и там остались.
Очевидно, пугало дернула головой.
Он осторожно дотронулся, надеясь, что они исчезнут сами собой, но ее волосы остались на месте, и он, чуть раздумывая, сунул их в другой карман.
Странно, как вампиры позволили чудовищу создать себе условия? Обычно они получали удовольствие, наслаждаясь муками человека — связали бы, попинали и бросили, выпустив сколько-нибудь крови…
Он пожал плечами, зайдя в тупик. Получалось, что вампиры позволили чудовищу, носителю его клятв своей жене, и какому-то старику занять место у костра, а сами отправились в другое место? Такая вероятность была, если они вампиры, то и полено на них должно было действовать так же, но тогда это в корне меняло представление об отношении чудовища и вампиров — с не меньшей долей вероятности можно было утверждать, что не вампиры ее, а она захватила вампиров! Ужас заключался в том, что думать о такой вероятности он не мог — сразу стало противно и тяжело, подкатила тошнота, захотелось все, что связано с этой мыслью, вытереть и смыть, отрыгнув от себя.
— Нет! Нет! — вслух сказал он твердо и с угрозой, будто кто-то мог его услышать. — Это мне не нравится, это не так! Кто мне сует эту мысль? Выйди вон! Я приказываю тебе!
Его Величеству вдруг стало страшно… Словно пустые, мертвые глаза проклятой смотрели ему в лицо.
С другой стороны, проклятая была его душой, и если она нашла лазейку в его ум, то знала не меньше, чем он сам. Именно поэтому вампиры закрывались от проклятого, пробивая его ум множеством заклятий. Где-то в уголке сознания, представ, что она идет по морозу обутая в железо, опирающаяся на железо, со сломанными об железо зубами, грязная и немытая, он даже не мог ей посочувствовать. Бог не оставлял ему выбора: или она, или он. Сам себе он нужен был в любом количестве. Никто не имел права покуситься на его свободу и землю, как иногда называли ментальную субстанцию, которая хранила и оберегала сознание, обращая свои силы то в одну, то в другую сторону. Ему тут же представилась сгорбленное, озлобленное пугало, вечно канючащее денежку на пропитание… Такие мысли о проклятой давались ему легко, он не мог думать о ней о по-другому. Что бы он стал делать с нею? В делах государственных она смыслила не больше, чем падаль в стервятниках. Он склонился ниже, рассматривая место, где она спала. Место было на голову больше первого. Да, она была именно такого роста, до подбородка. В голове не укладывалось, как можно устроиться в таких условиях, но проклятые были скотиной, не нужной ни одному хозяину, и, как бродячие псы, могли спать где угодно, сворачиваясь калачиком. Даже малолетние отбросы уже умели выжить в нечеловеческих условиях, обживая подвалы и лестничные площадки, строя себе конуры из картона и собранных досок. В иной благополучной здоровой семье иной ждал дитя годами, а эти плодились и размножались, не имея выходных… нарожают уродов и калек, а государство воспитывай…