Тайны и судьбы мастеров разведки

Маслов Сергей

В разведке любви с первого взгляда не бывает. Но с Герхардом — это был первый псевдоним Фельфе, который потом в целях конспирации заменили на Курт,—мы нашли общий язык быстро. Профи!

Про любовь Виталий Короткое вспомнил весьма кстати. Потому что вербовка агента — материя едва ли не более тонкая и сложная, чем прелюдия назревающего романа. Было решено действовать через агента-немца Ганса Клеменса, старого приятеля Фельфе. Он мог по­зволить себе говорить с Фельфе откровенно, без заходов издалека. В конце лета 1950 года они встретились за ужи­ном в ресторане. Клеменс в пылу разговора надавил на болевую точку Фельфе: «Хайнц, я давно тебя знаю и не собираюсь агитировать. У тебя своя голова. Но русские не доказывают немцам, что они дерьмо». Подразумевалось: в отличие от

американцев и англичан. Полуторагодовое пребывание в английском плену оставило в душе Фельфе тяжелый осадок. Помнил Фельфе и о том, что вплоть до образования ФРГ в 1949 году раскольниками в вопро­се германского единства выступали именно западные державы, в то время как Советский Союз выступал за целостность Германии.

Фельфе поставил условие: он должен был лично встре­титься с сотрудниками советской разведки. Месяц спустя встреча состоялась, и у Фельфе больше не было сомнений. Перед ним была поставлена задача: искать возможность для проникновения в органы полиции и спецслужб ФРГ.

Старые связи сработали, и уже 15 ноября 1951 года Фельфе приступил к работе в ОГ — «Организации Геле­на», названной по имени «отца» этого разведывательного ведомства, переименованного позже в БНД. Рейнхард Гелен бессменно руководил им до 1968 года. В 1961 году, когда в мире разразился грандиозный скандал по поводу сбитого над Уралом американского самолета-шпиона У-2, журна­листы терзали западногерманских политиков вопросом: не собирается ли ФРГ приобретать У-2 у американских союзников? Один из ответов запомнился всем: «Зачем? У нас есть Гелен. И он несбиваемый».

Тем не менее «несбиваемый» Гелен, видимо, слишком высоко витал в облаках. В 1955-м Гелен поручает советско­му агенту Фельфе руководить всей контрразведывательной деятельностью БНД против СССР на территории Западной Германии.

Это был вообще примечательный год. Впервые после войны в СССР с официальным визитом прибыл лидер ФРГ, канцлер Конрад Аденауэр. БНД активно участвовала в под­готовке этой поездки. От Герхарда в Центр поступали очень ценные агентурные сведения. Он, в частности, сообщал, что канцлер в вопросах разрядки намерен проявлять максималь­ную осторожность, что основная его цель—он даже видит в этом свою историческую миссию—добиться от Советского Союза освобождения немецких военноплеїшьіх. Особое зна­чение имела информация Герхарда о том, что Аденауэр крайне отрицательно относится к установлению дипотношений с СССР, поскольку-де в такой ситуации ФРГ пришлось бы от­казаться от претензий на «единоличное представительство» немецкой нации. В результате Москва заранее знала, как правильно построить политический торг. Герхард сообщал даже о рекомендациях генерала Гелена Аденауэру по поводу «коварства русских». На прощание тот посоветовал канцлеру выпивать перед официальными приемами немного оливково­го масла, потому что русские, мол, чтобы добиться большей сговорчивости партнеров, любят накачивать их алкоголем.

Доподлинно неизвестно, перепил ли канцлер оливково­го масла или, наоборот, не допил, но дипломатические от­ношения между двумя государствами были установлены.

С помощью Фельфе нашей разведке удалось нанести БНД в буквальном смысле оглушительный удар. Совмест­но с ЦРУ служба Гелена провела операцию по установке подслушивающей техники в новом здании советского торгпредства в Кельне. Бесконечная гирлянда микро­фонов — десятки! — была подключена к находящейся под штукатуркой электропроводке. Но после вселения советских сотрудников БНД в полном недоумении хлопа­ла своими электронными ушами. Фельфе, руководитель операции, заблаговременно предупредил о ней советских друзей. В торгпредстве побывала группа технических специалистов нашей разведки и пропустила через весь этот «клоповник» (немцы называют «жучки» «клопами») электрозаряд такой силы, что все электронные насекомые сдохли.

— От работы с Фельфе я, поверьте, получал не просто удовлетворение—удовольствие,—рассказывает Виталий Викторович. — После каждой встречи лежит перед тобой кипа документов, которые нужно не просто перевести, но и полностью обезличить — так, чтобы ни одна душа на свете не догадалась, от какого источника они попали к нам. Скучная, в общем-то, работа, а душа ноет. Потому что на документах сплошь и рядом «совершенно секретно» или «космик»—это был уже натовский гриф сверхсекретности. Мы получали от Фельфе важнейшую информацию разного характера. Но одной из главных его заслуг было то, что все десять лет его сотрудничества с нами ни один наш развед­чик не был арестован западногерманскими спецслужбами.

Именно благодаря своевременной информации Фельфе, ревностного сотрудника службы Гелена.

А вот строчки из совсекретного документа о первых результатах работы Фельфе-Герхарда на советскую раз­ведку: «С помощью Герхарда выявлен ряд геленовских разведчиков и агентов. В целях обеспечения безопасности Герхарда арест выявленной агентуры не производился. В отдельных, вызванных оперативной необходимостью случаях осуществлялась перевербовка агентов Гелена с целью их использования в наших оперативных и дезин­формационных акциях».

...Однажды для передачи подобной информации у Хайнца Фельфе не оказалось ни времени, ни возможно­сти. Арест советского разведчика Павлова, работавшего под «крышей» торгпредства, был вопросом одного-двух дней. Он работал с подставой, и его намеревались взять с поличным на месте встречи. Фельфе получил указание уси­лить телефонный контроль за торгпредством и квартирой Павлова. Предупредить его звонком было равносильно про­валу. Нужно было придумать неординарный ход. Фельфе вспомнил о техническом сотруднике торгпредства Маркове, которого знал в лицо и который уже значительное время ходил «чистым», без сопровождения «наружки». Маркова предстояло перехватить в безопасном месте по пути до­мой или на работу, предварительно перепроверив, что за обоими нет «хвоста». Когда их машины, поравнявшись, остановились на светофоре, Фельфе бросил в открытое окно автомобиля Маркова письмо...

— Такая импровизация могла бы печально закончиться для Фельфе. Л вы сами, Виталий Викторович, когда-нибудь были близки к провалу?

— Полный провал случился у меня однажды в Москве. Но вспоминаю я о нем всегда с улыбкой. Разведчики ино­гда тоже любят поиграть в разведчиков. Мы с приятелем часто встречались в одном из московских скверов. Один из нас ири этом обязательно произносил известный кино­пароль: «У вас продается славянский шкаф?». Следовал соответствующий отзыв. Как-то раз сидевший рядом на скамейке гражданин просто подскочил при этих словах и прямиком к милиционеру. Тот подошел, козырнул. При­шлось предъявить удостоверение...

С Фельфе мы чаще всего встречались в восточном Бер­лине. Но я ездил на встречи с Хайнцем и прямо из Москвы. И необязательно в Германию. Однажды мы встретились в Австрии, в Зальцбурге. У дома-музея Моцарта должны были установить визуальный контакт. Это когда ты в те­чение 10 секунд должен «встретиться глазами» с челове­ком —в определенный час и в определенном месте. Дальше оба следуют на расстоянии до установленной точки. Так мы дошли до парковки, где Фельфе оставил машину. Поеха­ли. В курортном местечке устроили в лесочке пикничок. Скатерть-самобранку сервировали не только термосом и легкой закуской, но и минифоном — прообразом компакт­ного магнитофона. Вместо пленки — тонкая проволока. Одной катушки хватало на шесть часов работы. В каблу­ках у меня, кстати, были контейнеры для двух катушек на случай контроля при вылете из Вены. Даже диппаспорт, если вы не знали, не всегда спасает от личного и даже телесного досмотра.

Разговор предстоял долгий. Я раскрыл блокнот с вопро­сами, зафиксироваїпіьіми на бумаге тайнописью. Хорошо сидим, но вдруг видим, как по шоссе прямо к нам идет человек в военной форме, с оружием в руках. У нас обоих дыхание перехватило. Минифон спрятали, блокнот убрали, кофе в чашки разлили: мы, мол, тут туристы на привале. А это, оказалось, лесник. Егеря в Австрии носят форму, очень похожую на военную.

Лесник обменялся с Хайицем какими-то репликами и пошел дальше. Нас же как ветром сдуло. Вдруг этот лесник про двух странных типов в лесочке сообщит куда следует? Такая практика в Австрии довольно развита. Тут уж будешь рад-радешенек, если подумают: а, голубые... А если нет?