Тайны Катынской трагедии
Шрифт:
«Эксперты» вопреки своим полномочиям, как уже отмечалось ранее, не имели права определять юридическую квалификацию содеянного и не имели полномочий заявлять о целесообразности ареста П. К. Сопруненко и Д. С. Токарева, привлечении их к судебной ответственности и наказанию в России.
И уже совсем являются недопустимыми утверждения об отсутствии в действиях польских военнопленных и других польских граждан какого-либо состава преступления. Для подобных выводов у экспертов не было никаких оснований, ибо в материалах уголовного дела ГВП не исследовалась деятельность каждого военнопленного, тем более имена всех погибших на тот период не были установлены, как не установлены они и сейчас.
Таким образом, осуждая бериевское правосудие, «эксперты» в своих оценках и приемах скатились на опасную стезю огульного
Уголовно-правовая оценка всегда носит индивидуальный характер, к тому же в материалах дела отсутствуют сведения о поведении поляков до их пленения. А это очень важный аспект.
В исторических документах и литературе приведена масса свидетельств о жестоких расправах поляков, в том числе и офицерства, над белорусами и украинцами после оккупации Польшей территорий Западной Белоруссии и Западной Украины в 1919–1920 годах. По польским архивным данным, на оккупированных землях лишь в 1922 году произошло в разных местах свыше 800 восстаний против панского засилья. Польские офицеры, получившие во владение захваченные земли, вели активное ополячивание и окатоличивание белорусского и украинского населения. С помощью карательных частей, жандармов и прочих служителей было отобрано у православных 288 храмов, 7 монастырей, более 100 церквей. К 1921 году в Западной Белоруссии из 400 национальных школ осталось не более 37. При подавлении выступлений коренного населения использовалась армия, в частности кавалерийские дивизии. Тысячи белорусов, украинцев, евреев, боровшихся за свои социальные и национальные права, были убиты или заключены в Березово-Картузовский концентрационный лагерь.
В начале 30-х годов в уголовном законодательстве Польши была установлена ответственность в виде лишения свободы не менее чем на десять лет или вечной тюрьмы за стремление изменить государственный строй, а стремление «оторвать часть её территории» подлежало наказанию тюрьмой не менее чем на десять лет или вечной тюрьмой, или смертью. Несомненно, такое воздействие в первую очередь было направлено на жителей Западной Белоруссии и Западной Украины.
«Эксперты», без сомнения, не только вышли за пределы своей компетенции, но и недопустимо присвоили себе предусмотренные ст. 71 УПК РСФСР функции суда и органа предварительного расследования по оценке имеющихся в уголовном деле доказательств. Более того, в ст. 13 УПК РСФСР прямо указано, что правосудие по уголовным делам осуществляется только судом, и никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом.
О выходе «экспертов» за пределы своей компетенции свидетельствует и факт самостоятельного сбора ими исходного доказательственного материала для исследования, помимо представленных им для изучения материалов дела.
Так, в разделе «Исследование» текст экспертизы начинается словами: «Изучив материалы уголовного дела № 159, собранные документы…». Из этого следует, что комиссия исследовала не только материалы уголовного дела № 159, но и некие другие документы, собранные непосредственно комиссией, то есть присвоила себе предусмотренные ст. 70 УПК РСФСР функции уполномоченных государством субъектов по сбору и оценке доказательств по уголовному делу.
3. Экспертами произведена подмена объекта и цели исследования.
Перед экспертами была поставлена конкретная задача — определить, какие из приведённых в описательной части постановления о назначении экспертизы документы могут быть признаны доброкачественными (надо полагать — доказательными), содержащиеся в них выводы — научными и обоснованными (включая польские документы и документы комиссии академика Бурденко), а также на основе собранных в ходе следствия доказательств сделать новые выводы о сроках, причинах, мотивах и обстоятельствах гибели польских граждан. То есть объектом экспертного исследования должны быть материалы уголовного дела и собранные в нём доказательства.
Анализ текста представленного «экспертами» «Заключения» показывает, что никаких исследований документов уголовного дела № 159 в рамках данной экспертизы не проводилось.
«Эксперты» фактически заменили в
Они пространно рассуждают о вещах, не имеющих отношения к предмету доказывания по данному делу, — о Рижском мирном договоре, о героическом сопротивлении Польши втягиванию её в Антикоминтерновский союз, о замыслах Сталина, верхушки партийно-государственного аппарата по разделу польских земель, о предательском, вероломном нападении Красной Армии на ведущую «героическую борьбу» с немецко-фашистскими войсками Польшу, о вынашиваемых и реализуемых руководителями СССР коварных селективно-репрессивных акциях по ликвидации польского государства и т. д. Особо следует отметить категоричность и повторяющиеся с настойчивостью утверждения об уничтожении цвета польской интеллигенции, учёных с мировыми именами, о нарушениях Советским Союзом норм Гаагской конвенции 1907 года «О законах и обычаях сухопутной войны», других международных договорённостей, о том, как вместо отправки домой польских граждан заставляли жестоко и незаслуженно страдать в страшных сталинских лагерях.
В этих отвлечённых экскурсах, замешанных на подтасовках фактов, в рассуждениях о правах человека с позиций сегодняшнего дня нет главного — упоминания о результатах исследования каких-либо документов уголовного дела на их подлинность, достоверность, относимость и допустимость, о самой гибели пленных поляков.
Очевидно, это было сделано не случайно. Начни эксперты исследовать на подлинность главный козырь сторонников теории сталинского геноцида польского народа, на который они многократно ссылаются в своём «Заключении», — известную записку Л. П. Берии И. В. Сталину, «вдруг обнаруженную» Б. Н. Ельцы-ным в сентябре 1992 года (напомним, что данная экспертиза назначена А. Ю. Яблоковым ещё 17 марта 1992 г.), и сразу возникнут вопросы: почему в материалах дела нет её подлинника, других решений ВКП(б) по данному вопросу, почему на ней отсутствует дата, почему текст из четырёх машинописных листов выполнен на разных машинописных аппаратах; почему выписка из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) № 13/144 от 5 марта 1940 года никем не заверена; почему 24 сентября 1992 года Конституционный суд по так называемому делу «о запрете КПСС» усомнился в подлинности этих «исторических документов» и исключил «катынский эпизод» из рассмотрения.
А усомниться было в чём. На выписке из решения Политбюро ЦК ВКП(б) (тоже якобы от 5 марта 1940 г.) о расстреле польских пленных имеются подчистки, исправления. Отсутствуют оттиск печати, подпись секретаря ЦК, не обозначена его фамилия. Согласно отметке на выписке она была отпечатана в четырёх экземплярах: одна из них передана Берии, две уничтожены и одна осталась в архиве на постоянное хранение.
Однако после обнародования Росархивом 28 апреля 2010 года документов «Особой папки» оказалось, что в ней имеется ещё одна выписка, которая в 1959 году якобы передавалась председателю КГБ Шелепину. Выписка также датирована мартом 1940 года. Но на ней уже указана фамилия секретаря ЦК КПСС — «Сталин» и стоит оттиск печати — «ЦК КПСС», хотя общеизвестно, что в 1940 году Компартия не называлась КПСС, а именовала себя ВКП(б).
Записка Шелепина Хрущёву от 3 марта 1959 года пролежала в ЦК КПСС шесть лет без регистрации, а в самой записке в каждом абзаце и предложении — масса неточностей, искажений известных фактов и орфографические ошибки.
Подобные вопросы имеются по всем основным документам уголовного дела, но ответов на них в рассматриваемом экспертном «Заключении» по понятным причинам нет.
Изложенное выше позволяет сделать вывод, что составлявшие «Заключение» специалисты в рамках своего экспертного исследования под прикрытием якобы проведённых ими научных изысканий сознательно ушли от предмета и цели исследования для пропаганды и агрессивного навязывания немецко-польской версии гибели польских военнопленных на территории Советского Союза. К тому же в «Заключении» нет ни описаний исследований, ни ссылок на применение научно разработанных и признанных методик этих исследований.