Тайны Космера (сборник)
Шрифт:
Сайленс осторожно вытащила из-за пояса серебряный кинжал. Вспомнилась другая ночь, другое море сияющих зеленых глаз. Последняя ночь ее бабки. «Беги, дитя! БЕГИ!»
В ту ночь можно было сбежать. Они находились недалеко от безопасного места. Но даже это не спасло бабку.
Та ночь приводила Сайленс в ужас: что натворила бабка, что натворила она сама… Сегодня оставалась единственная надежда. Бежать бесполезно, до безопасного места слишком далеко.
К счастью, глаза медленно гасли. Сайленс опустилась на землю, серебряный кинжал выскользнул
Уильям-Энн открыла глаза.
— О Запредельный! — воскликнула она, когда тени вернулись к своему обычному виду. — Чудо!
— Не чудо, — возразила Сайленс. — Просто повезло. Мы вовремя его убили. Еще секунда, и они бы рассвирепели.
Уильям-Энн обхватила себя руками:
— О тени. О тени. Я думала, мы умрем. О тени.
Сайленс вдруг кое о чем вспомнила. Третий бандит. Она не успела окончательно его придушить, когда Честертон пустился в бегство. Она вскочила на ноги и обернулась.
Мужчина лежал, не двигаясь.
— Я его прикончила, — сообщила Уильям-Энн. — Задушила своими руками. Собственными руками…
Сайленс оглянулась на нее.
— Молодец, дитя. Скорее всего, ты спасла нам жизнь. Если бы не ты, я бы никогда не убила Честертона, не разозлив теней.
Уильям-Энн по-прежнему пялилась в чащу, следя за успокоившимися тенями.
— Как же заставить тебя признать чудо, а не списать все на совпадение? — спросила она.
— Очевидно, нужно, чтобы случилось чудо, а не просто совпадение, — ответила Сайленс. — Давай-ка наденем по второму мешку на этих ребят.
Уильям-Энн принялась вяло помогать. На всякий случай они натянули по два мешка на каждого. Кровь опаснее всего. Бегущие люди привлекают теней, но медленно. Огонь приводит их в ярость моментально, но при этом ослепляет и сбивает с толку.
Но вот кровь… кровь, пролитая в гневе, на открытом воздухе… из-за одной-единственной капли тени убьют сначала тебя, а затем всех, кто попадется на глаза.
На всякий случай Сайленс проверила у каждого бандита пульс — ничего. Они оседлали лошадей, взвалили трупы в седла, включая дозорного, и привязали. Потом собрали скатки и все снаряжение. Хорошо бы у бандитов нашлось при себе хоть немного серебра. По закону Сайленс могла оставить себе все, что найдет, кроме того, что заявлено как краденое. В случае Честертона форты просто хотели видеть его мертвым, впрочем, как и все остальные.
Сайленс затянула веревку и замерла.
— Матушка! — Уильям-Энн тоже уловила шорох листвы.
Они открыли банку с зеленой светопастой в дополнение к банке бандитов, и теперь маленький лагерь был хорошо освещен. На поляну верхом на лошадях выехал отряд из восьми мужчин и женщин.
Они явились из фортов: добротная одежда, не сводят взгляда с теней в Лесу… определенно городские. Сайленс шагнула навстречу. Жаль нет молотка, чтобы выглядеть хоть чуточку угрожающе. Он так и остался в мешке на голове Честертона, потому что перепачкался кровью. Его можно вытащить, только когда высохнет кровь или в очень-очень безопасном месте.
— Глянь-ка, — заговорил мужчина, ехавший впереди. — А я не верил Тобиасу, когда тот вернулся из разведки, но, похоже, это правда. Пара поселенцев из Леса перебила банду Честертона, всех пятерых.
— Кто вы? — спросила Сайленс.
— Ред Янг, — представился мужчина, дотронувшись до шляпы. — Я выслеживал их четыре месяца. Не знаю, как вас и благодарить.
Он махнул рукой, и пара его людей спешилась.
— Матушка! — прошипела Уильям-Энн.
Сайленс изучала Реда. Вооружен дубинкой, а у женщины за его спиной один из этих новых арбалетов с тупыми болтами. Они быстро взводятся и бьют сильно, но не до крови.
— Отойди от лошадей, дитя, — сказала Сайленс.
— Но…
— Отойди.
Сайленс выпустила веревку, на которой вела лошадь. Трое людей Реда подобрали поводья, а один с ухмылкой воззрился на Уильям-Энн.
— А ты не дура. — Ред наклонился в седле, изучая Сайленс.
Мимо прошла женщина, ведя лошадь Честертона с перекинутым через седло трупом.
Сайленс шагнула вперед и положила руку на седло. Женщина остановилась и глянула на предводителя. Сайленс незаметно достала кинжал из ножен.
— Ты отдашь нам часть добычи, — сказала она Реду, пряча руку с кинжалом. — Мы все сделали за тебя. Четверть, и я не скажу ни слова.
— Само собой. — Он приподнял шляпу. На его лице застыла фальшивая ухмылка, как с картины. — Четверть так четверть.
Сайленс кивнула и прижала кинжал к одной из тонких веревок, что удерживали Честертона поперек седла. Когда женщина дернула лошадь за собой, кинжал надрезал веревку. Сайленс отступила и, положив руку на плечо Уильям-Энн, украдкой убрала кинжал в ножны.
Ред снова приподнял шляпу, прощаясь. В мгновение ока охотники за головами скрылись за деревьями.
— Четверть? — прошипела Уильям-Энн. — Думаешь, он заплатит?
— Вряд ли. — Сайленс подняла свой дорожный мешок. — Повезло, что он нас не убил. Пойдем.
Они углубились в чащу. Уильям-Энн шагала рядом, ступая осторожно, как подобает в Лесу.
— Тебе пора вернуться на постоялый двор, Уильям-Энн.
— А ты куда?
— Верну то, что нам причитается.
Проклятье, она ведь Форскаут. Ни один чванный городской не смеет красть у нее.
— Хочешь перехватить их у белой просеки? Но что будешь делать? Их слишком много, матушка.
— Что-нибудь придумаю.
Труп Честертона означал свободу — жизнь — для ее дочерей. Она не позволит ему ускользнуть, как дыму сквозь пальцы. Вокруг них сомкнулась тьма. Тени, совсем недавно готовые их иссушить, теперь уступали дорогу, совершенно равнодушные к людям из плоти и крови.
«Думай, Сайленс. Здесь явно что-то не так». Как они обнаружили лагерь? По свету? По их с Уильям-Энн голосам? Они сказали, что гонялись за Честертоном не один месяц. Разве до нее не дошли бы слухи об этом? Эти городские выглядели слишком свежо для тех, кто уже несколько месяцев преследует убийц по Лесу.