Шрифт:
СЕРГЕЙ РОКОТОВ
ТАЙНЫ ПОДМОСКОВНЫХ ЛЕСОВ
Роман
"С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг."
Александр Кочетков.
"Баллада о прокуренном вагоне"
Книга первая
СИЛУЭТЫ
"Внимание: розыск. Управлением Внутренних дел г. Москвы разыскивается Быстров Олег Николаевич, 1946 года рождения, ушедший из дома 8 октября 1973 года в 16 часов. Приметы: рост 180 сантиметров, волосы - русые, глаза голубые. Носит усы. Одет в бежевый плащ, серый костюм, серую водолазку. Особых примет нет. Всем, кто видел его или знает о месте его нахождения, просим сообщить в дежурную часть любого отделения милиции г. Москвы."
На вокзалах и аэровокзалах, около отделений милиции долго висел этот листок с фотографией молодого, мало чем примечательного
1.
Начинало едва-едва светать, когда почти пустая электричка подъехала к нужной Аркадию маленькой станции по Киевской железной дороге. Поеживаясь от утренней свежести, позевывая, Аркадий вышел на перрон. Задвинулись двери, и умчалась в туманную мглу освещенная электричка, и Аркадий остался совершенно один на черном сыром перроне. Было зябко, его стала пробирать дрожь, однако, чувствовалось, что для этого времени года день будет сравнительно теплый. Стрелка часов на станции приближалась к половине седьмого. На перроне не было ни одного человека. На противоположной стороне платформы в окошечке кассы горел свет. Мелко-мелко моросил дождь...
Аркадий поставил сумку на черный мокрый асфальт, слегка размялся, похлопал себя по плечам. Попытался взбодриться. Он выехал из дома в несусветную рань, он к этому не привык. Конечно, лучше было бы выспаться, чтобы приехать сюда в более солидное время, но сегодня совершенно не спалось. Это теперь, на сыром перроне, в глуши и тишине хотелось спать, а тогда, в постели - ни в одном глазу. Аркадий теперь безумно жалел, что отказался приехать к н е й на дачу вечером, а вернее сказать, ночью. Он бы, конечно, попал сюда только в первом часу и идти в такое время по осеннему подмосковному лесу занятие чреватое большими неприятностями, но зато, там, внутри... в теплой даче... Там была о н а, была о д н а... А он, придурок, пропустил, выкинул из жизни такую ночь... Он эту ночь провалялся, именно провалялся, а не проспал в своей холодной квартире, ещё не отапливаемой, поскольку отопительный сезон ещё не начался, в холостяцкой постели, а мог ведь быть там... Какой же ночи он себя лишил... Ну ничего, скоро, совсем скоро он будет там... Она ждет его. Сейчас все начнется, сейчас все будет замечательно... Он представил себе Машу, теплую со сна, нежную, так замечательно пахнущую, не духами, не косметикой - самой собой, единственной на Земле. Аркадий зажмурился от предвкушения встречи, вдоль позвоночника пробежал радостный холодок. Предвкушение счастья окончательно взбодрило его. Он взял сумку и решительно зашагал по пустому перрону...
Вообще-то произошло фантастическое совпадение и, благодаря этому совпадению, чудесный, истинно медовый месяц ждет их с Машей... Вчера, практически в одно и то же время суток, мать Аркадия и родители Маши уехали в отпуск. Аркадий должен был проводить мать с Курского вокзала в Ессентуки. Поезд уходил поздно. А машина дача была по Киевской дороге, минут сорок на электричке. Если бы он сразу поехал к ней, проводив мать, то попал бы к ней на дачу не раньше часа ночи, идти пешком было довольно прилично. А шагать по лесной скользкой тропинке промозглой октябрьской ночью как-то не хотелось. Аркадий не любил темноты и ночных шорохов. Еще он очень не любил собак и боялся поскользнуться на осенней слякоти. А уж тем более не любил он ночных встреч с двуногими, да и вообще, всего того, что связано с путешествием по подмосковному лесу в час ночи. А посему он трусливо решил отправиться с вокзала домой, культурненько переночевать, а утречком, часов в восемь, рвануть в желанную сторону.
Вчера же вечером родители Маши тоже уезжали в отпуск. Их путь лежал в Гагру, они ехали наслаждаться бархатным сезоном, купаться в Черном море, кушать хурму, мандарины и фейхоа. А их единственная дочь, семнадцатилетняя Маша, должна была следить одновременно и за трехкомнатной квартирой на проспекте Вернадского и за двухэтажной дачей в ведомственном поселке по Киевской дороге. Разумеется, родители понимали, что это, мягко говоря, не самая лучшая кандидатура для охраны их жилищ, имущества, и, прежде всего, самой себя, но... другой попросту не было. И время было иное - спокойное,
И вот, Маша Полевицкая, уже не школьница, ещё не студентка, а просто семнадцатилетняя девушка, свободная от всех условностей. Квартира и дача, определенная сумма денег на расходы... А родители целый месяц на юге. Дело несколько портило то обстоятельство, что на дачу через неделю должен был прибыть Леонид Петрович, брат отца, дипломат, возвращающийся из Франции. Ему предстоял большой отпуск, и он хотел провести его с женой в Подмосковье. Но московская квартира-то оставалась совершенно свободна. И можно было делать, наконец, ЧТО ХОЧЕТСЯ!
А в её личной жизни к тому моменту намечались изменения. Еще летом она познакомилась со студентом пятого курса МГИМО Аркадием Корниловым. Познакомилась она на вечеринке, куда её привел одноклассник Сашка, без ума гордый от того, что он уже студент престижного института. Но до него быстро дошло, что он и пятикурсник Аркадий - это земля и небо, и напрасно он привел Машу в такую солидную компанию... Высокий худощавый Аркадий в безукоризненном сером костюме английской шерсти производил на девушек неизгладимое впечатление. Сначала он чувствовал себя несколько скованно, пытался казаться ироничным и холодным джентльменом, но, разговорившись с молоденькой Машей, румяной и стройной, с распущенными каштановыми волосами и точеными ножками, он стал любезен и разговорчив, искренне посочувствовал ей, что она не поступила в университет и сообщил ей, что в следующем году кончает институт и, видимо, на несколько лет поедет работать за границу. Они с Машей быстро нашли общий язык и весь вечер не отходили друг от друга...
Холодность и ироничность Аркадия, в целом, человека застенчивого и робкого, были лишь маскою. Аркадий рано потерял отца, жили они вдвоем с матерью, работавшей в научно-исследовательском институте. Аркадий думать не мог о том, что у его скромной матери могут быть какие-либо полезные связи, и что все жизненные трудности ему придется преодолевать самому. И комсорг школы, активист, он умудрился с первого же захода поступить на экономический факультет МГИМО. Он по наивности своей думал, что такое возможно путем способностей, упорства, трудолюбия и понятия не имел о том, какие люди вершили его судьбу. В принципе, и к пятому курсу он не избавился от своей наивности и был бы крайне удивлен, что в истоке его успехов в учебе лежала старая любовь его тихой и скромной матери с человеком, которому было суждено впоследствии стать секретарем ЦК КПСС, и все будущее Аркадия определил один лишь телефонный звонок, напомнивший Коле о существовании Наташи, об их прогулках по ночной послевоенной Москве и поцелуях в подъездах. Были, конечно, в этом разговоре и вздохи сожаления о том, что Наташа предпочла тогда, в сорок седьмом, остроумного историка Юрочку правильному и волевому парторгу завода Коле. Коля растрогался дорогими сердцу воспоминаниями и, плюнув на уязвлено двадцать с лишним лет назад самолюбие и произвел нужный звонок. Все. Аркадий стал студентом. А подробности своего чудесного поступления и дальнейшего продвижения Аркадию было не суждено узнать никогда. Иной раз близкие люди уносят с собой в могилу свои тайны, и никогда мы них не узнаем...
Близились к концу пять лет учебы, и Аркадий ещё не знал, куда попадет по распределению, опять же по простоте душевной считая, что все зависит от него самого, от его упорства и трудолюбия. В конце четвертого курса отличник и активист Аркадий Корнилов стал членом партии. Это, безусловно, сулило ему большие перспективы. Тем более, что мать телефон Коли не забывала, периодически напоминала ему о себе, и только исключительная занятость секретаря ЦК помешала их личной встрече. А, может быть, и не хотел мудрый секретарь портить себе воспоминания молодости. Зачем ему встреча с почти пятидесятилетней женщиной? А пара звонков ему ничего не стоят. Пусть парень растет...