Тайны Русского каганата

Галкина Елена Сергеевна

То есть ситуация у кавказских алан была не из легких, но и не настолько катастрофичная, чтобы бежать с насиженных мест. Но давайте на минуту согласимся с позицией С. А. Плетневой. По ходу военных действий видно, что чаще всего с арабами вынуждены были встречаться жители побережий рек Терека и Сунжи (на Тереке, у поворота Большого Кавказского хребта, и располагаются Аланские ворота). Именно они, по логике, и должны были покинуть свои поселения.

Итак, эти события географически должны были коснуться алан, находившихся на трассе Дарьяльского прохода и в окрестностях нынешнего Владикавказа. Но, как заметил В. А. Кузнецов, в археологических памятниках этих мест совершенно отсутствует картина катастрофы и ухода населения. Напротив, наблюдается постоянный прирост жителей и непрерывность в материалах могильников – Чми, Балта, Тарское, Камбилеевский [360] . Кроме то го, и самое главное, археологические комплексы этих памятников несвязаны с генезисом салтовской культуры ни по инвентарю, ни даже по обряду погребения [361] .

А именно этот район связывается учеными с выделением и распространением со II – III вв. н. э. дигорского диалекта – языка осов. То есть именно эти аланы и были предками современных осетин. Но кто же тогда оставил могильники и поселения Центрального Предкавказья, которые так похожи на салтовские?

360

Кузнецов В. А. Очерки истории алан. С. 162—163.

361

Абрамова М. П. Ранние аланы Северного Кавказа III – V вв. н. э. – М., 1997. С. 78 – 92.

Вообще на территории, которую письменные источники закрепляют в Предкавказье за аланами, исследователи выделяют три основные группы памятников:

1) восточная группа на правом берегу Сунжи, где преобладают подкурганные катакомбы с южной ориентировкой покойных;

2) горы на юге (от Дигории до Приэльбрусья) с преобладанием склеповых сооружений;

3) предгорья в районе Кисловодска с грунтовыми катакомбами (ориентировка различна) [362] .

Наиболее близкими к салтовским русам являются катакомбные могильники Кисловодской котловины – по инвентарю и могильник Мокрая Балка (также вблизи Кисловодска) – по форме погребения. Но сходство катакомб Кисловодской котловины по норме площади камеры наблюдается лишь в одном могильнике салтовской культуры – Нижнелубянском, причем частичное [363] . А в катакомбах Мокрой Балки очень мало вещей, характерных для салтовцев, отсутствуют даже весьма популярные на Кавказе салтовские поясные наборы.

362

Абрамова М. П. Ранние аланы… С. 10,27 – 29,66 – 67.

363

Коробов Д. С. Погребальные сооружения северокавказских алан как источник для изучения аланской миграции в бассейн Среднего Дона // Актуальные проблемы археологии Северного Кавказа. XIX Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. – М., 1996.

Интересен и сам вопрос о происхождении катакомбно-го обряда погребения на Северном Кавказе и связи его с сарматскими и аланскими племенами. Долгое время этномаркирующими признаками алан считались катакомбные захоронения и долихокранный узколицый антропологический тип.

По мнению специалиста по сарматской археологии К. Ф. Смирнова, катакомбы на Северный Кавказ принесли сармат-Аландские племена Поволжья и Приуралья (этот археолог был сторонником сарматского происхождения алан) [364] . Но раскопки 1970—1990-х гг. на Кавказе поставили под сомнение этот тезис. Выяснилось, что катакомбы, считавшиеся характерными только для сармато-алан, распространялись в Центральном Предкавказье со II – I вв. до н. э., когда сарматов Поволжья здесь еще не было. Более того, К. Ф. Смирнов считает невозможным связывать именно этот тип катакомб с Поволжьем. Да и катакомбы Поволжья и Приуралья составляют не более 2 процентов от числа исследованных сарматских погребений. Между тем этот обряд был широко распространен в Северном Причерноморье до появления основной волны сарматов – в могильниках скифских племен и у меотов Прикубанья [365] . По данным В. А. Кузнецова, антропологический тип по – гребенных в катакомбных могильниках Крыма не менялся с первых веков до н. э., задолго до того, как впервые упомянут был этноним алан [366] .

364

Смирнов К. Ф. Сарматские катакомбные погребения Южного Приуралья – Поволжья и их отношение к катакомбам Северного Кавказа //Советская археология. – 1972. № 1. С. 78 – 80.

365

Абрамова М. П. К вопросу о раннеаланских катакомбных погребениях Центрального Предкавказья // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. – М., 1971. С. 70.

366

Кузнецов В. А. Очерки… С. 134.

Катакомбные и ямные захоронения Северного Кавказа III-V в.

Те, кого античные авторы называли сарматами и аланами, реально были весьма разнородны в этническом отношении. На Северном Кавказе известны катакомбы и с брахикранными захоронениями (именно круглоголовость характерна для основной массы сарматских племен). Но более важно, что в этом регионе встречается два долихокранных узколицых типа: с крупной черепной коробкой и средней шириной лица («каспийский») и средне – или длинноголовый узколицый («понтийский»). Первый тип был больше распространен в восточной части Северного Кавказа и связывается выдающимся антропологом М. М. Герасимовой с аланами. Второй – на западе Центрального Предкавказья, и аналоги ему находятся в «меотских» могильниках [367] . «Понтийский» тип считается «местным», принадлежащим

еще ираноязычному («позднескифскому», по мнению М. П. Абрамовой) населению первых веков до н. э. В этой связи по-новому можно взглянуть на особую близость салтовских серий скифским и скифо-сарматским черняховского времени и «полей погребений». Крайне важно также, что понтийский тип черепа распространен был и у салтовских русов, и у соседних с ними славян Среднего Поднепровья (в меньшей степени), и у причерноморских русов в Северо-Восточном Крыму VIII – X вв., которых упоминают византийцы.

367

Герасимова М. М. Этногенетические процессы палеоантропологии Северного Кавказа эпохи Средневековья // XIV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. – Орджоникидзе, 1986. С. 27 – 28.

Однако этот вопрос еще не может быть решен однозначно: не прослежено прошлое «понтийского» типа до рубежа нашей эры, неизвестно, есть ли параллели ему в сармато-аланской культуре Приаралья II в. до н. э. – IV в. н. э.

К «местным» иранцам относятся и те, кто оставил самый богатый катакомбный могильник Кавказа – Мощевую Балку в Карачаево-Черкессии. Именно сюда В. А. Кузнецов помещает главный город Алании VIII – IX вв., который находился на территории доминирующего племени – Рухс-ас восточных источников [368] . Как же были связаны рухсы Предкавказья и Русский каганат на Дону?

368

Кузнецов В. А. Очерки… С. 234—235.

Катакомбные могильники в районе Кисловодска появились в I в. н. э. и существовали непрерывно до VIII в. включительно. Исследователь аланских древностей Северного Кавказа М. П. Абрамова отметила очень любопытную тенденцию: в эпоху формирования аланской культуры на этой территории (IV – V вв.) наблюдается значительное сокращение катакомбных захоронений по сравнению с догуннским временем, появляются сарматские подбойные могильники. Это значит, что люди, хоронившие в грунтовых катакомбах, ушли, когда в этих местах появились гуннские орды (к концу IV в.). Сарматы же Поволжья наоборот были уже союзниками гуннов и помогали им в покорении Кавказа.

В VII в. количество катакомб резко увеличивается, в частности в районе Кисловодска, где сопровождается появлением вещественных материалов салтовской культуры. М. П. Абрамова в 1984 г. связывала эти факты с «усилением роли Хазарского каганата» [369] , но сейчас археолог справедливо отказалась от этой версии и оставила вопрос открытым. Можно предположить уже только на этом материале другую связь: с завершением Великого переселения народов потомки тех, кто покинул эти земли в IV в., стали возвращаться. Остается выяснить, как они назывались в сохранившихся письменных источниках.

369

Абрамова М. П. Новые материалы раннесредневековых могильников Северного Кавказа // Советская археология. – 1982. № 2. С. 164.

Известны сообщения целого ряда арабо-персидских историков IX – XV вв., где этноним ар-рус действительно фигурирует в рассказах о событиях, разыгравшихся на Кавказе в VI – VIII вв. Писавший по-арабски персидский филолог и историк конца Х в. ас-Са’алиби в своем сочинении «Лучшее из жизнеописаний персидских царей и известий о них», повествуя о строительстве в первой половине VI в. Хосровом I Ануширваном Дербентской стены, среди враждебных персам северных народов упоминает тюрков, хазар и русов. Во второй половине XV в. прикаспийский историк Захир ад-дин Мар’аши, опираясь на древние сведения, тоже писал, что русы в VI в. обитали на Северном Кавказе [370] . А. П. Новосельцев в связи с этим предполагал, что под русами здесь мог иметься в виду какой-то народ иранской языковой группы [371] .

370

Древняя Русь в свете … С. 202—203.

371

Новосельцев А. П. Восточные источники… С. 364.

Еще одно раннее упоминание русов на Кавказе у восточных авторов связано с событиями 643/644 гг., когда арабы, захватив Закавказье, подступили к Дербенту. С правителем этого города Шахрбаразом они заключили соглашение. По нему арабы освобождали Дербент от уплаты дани, но Шахрбараз обязан был охранять Дербентский проход от северных соседей.

Согласно несохранившейся пространной (наиболее древней) редакции «Истории царей» ат-Табари, правитель Дербента Шахриар (Шахрбараз) заключил мир с арабским полководцем, объяснив фактическую сдачу города так:

«…Я нахожусь между двумя врагами: однихазары, другиерусы, которые суть враги всему миру, в особенности же арабам» [372] .

В том же источнике под VII в. есть и такая локализация русов:

«В этих горах (Кавказ. – Е.Г.) по ту сторону, когда проходят мимо руса и джуран (конъектура Б.А.Дорна – „алан“. – Е.Г.),то находят государство и многие города, которые называют Баланджаром…» [373]

372

Тебеньков М. Древнейшие сношения Руси с прикаспийскими странами и поэма «Искандер-наме» Низами как источник для характеристики этих сношений. – Тифлис, 1896. С. 8 – 9.

373

Дорн Б. Каспий. О походах древних русских в Табаристан с дополнительными сведениями о других набегах на прибрежья Каспийского моря. – СПб., 1874. С. 382.